Правовой идеализм статья. Правовой нигилизм и правовой идеализм: теоретические аспекты. Юр. Факты. Фактич. Составы

Федеративное устройство государства, как и унитарная форма, основывается на системе определенных принципов, выработанных и апробированных в течение многовековой истории человечества. Последовательное осуществление этих принципов способствует укреплению стабильности и эффективности федеративной системы. Напротив, отход от них в практике государственного строительства чреват разрушением самого каркаса федеративного устройства и либо перерождением федеративного государства в унитарное государство либо распадом его на отдельные части.

Прежде всего, необходимо разделить принципы федерализма и принципы федеративного устройства. Первые имеют больше философско-политическую природу, являются более универсальными в плане общезначимости для любой федерации и проявляются в разных аспектах содержания федеративной формы государственного устройства. Вторая группа может быть названа организационными, или организационно-правовыми принципами. К ним относятся, например, такие принципы, как добровольность объединения государств и подобных им образований в единое государство; принятие федеральной конституции и конституций субъектов федерации; недопустимость изменения границ субъектов федерации без их согласия; общие территории и гражданство; единая денежная и таможенная системы; федеральная армия и другие институты государства, обеспечивающие его эффективное функционирование. Такие принципы имеют более практическую и относительно узкую направленность, придавая федерации специфический вид, отражают в той или иной мере принципы федерализма и могут предстать в разном сочетании в условиях различных федеративных государств. В данной главе речь пойдет о принципах федерализма.

Среди этих принципов следует выделить, прежде всего, принцип единства в многообразии. Отличительной чертой федеративной формы государственного устройства является то, что она способна органически выразить единство в главном, основном и многообразие в подробностях. Не случайно, федерализм и развивался «как ответ на древний вопрос: каким образом можно объединить различные сообщества для достижения целей, недостижимых поодиночке, не подавляя при этом самобытности решивших объединиться народов». При этом не исключается и соединение противоположностей, достижение баланса между ними. Собственно федерализм и федерация, наверное, потому и существуют, что представляют собой необходимые и апробированные средства соединения противоречивых элементов социального и политического пространства. В этой связи представляется достаточно точным замечание, что все федерации по определению являются конфликтными системами, находящимися в состоянии непрерывного изменения, постоянно пытаясь «установить баланс между единством и многообразием, централизмом и регионализмом, разделением власти и делением полномочий, а также между симметрией и асимметрией».

В социально и этнически разнородном обществе с большими региональными различиями федеративная система выступает в роли своеобразной скрепы, которая позволяет, с одной стороны, учесть многообразные общественные интересы, с другой - обеспечить единство в главном - сохранении целостности и стабильности государства, защите прав и свобод человека и гражданина независимо от места проживания. Например, как одно из несомненных достижений Бельгийского федерализма в литературе отмечается то, что внутренне присущий федерации процесс деволюции, то есть передачи полномочий на нижние этажи власти и управления, «смог сдержать острую напряженность в отношениях между группами, говорящими по-нидерландски и по-французски».

В литературе была высказана идея о том, что устойчивый федерализм «выполняет две взаимосвязанные функции: с одной стороны, он децентрализует публичную власть посредством ее разделения по вертикали и тем самым формирует полицентризм, гарантирующий демократические институты государства, провозглашенные в конституции; с другой – он интегрирует объединившиеся в федерацию государства и иные территориальные сообщества, обеспечивая их государственное единство». Эта сама по себе правильная мысль заслуживает постановки в более широком контексте. Интегрирующая роль федеративного устройства государства проявляется не только в объединении государств и государственных образований, но и в соединении в целостный социум различных сегментов общества, включая социальные группы, этнические, конфессиональные и другие общности.

Опыт многих зарубежных федераций свидетельствует о том, что их интегрирующая роль исключительно велика. Так, по мнению некоторых авторов, Швейцарский федерализм был предназначен для того, чтобы интегрировать в едином обществе различные лингвистические и религиозные группы. И если в период основания федеративного государства в 1848 году вопрос о вероисповедании имел исключительно большое значение, то в конце 90-х годов прошлого столетия его значимость оказалась не столь значительной. Однако разделение по лингвистическому признаку все еще существует и сохраняет большое значение. «Федерализм гарантирует права представительства этих лингвистических групп во всех сферах федеративной политической системы. Отсюда мало сомнений в том, что федерализм достиг своей цели интегрирования социально-культурных групп».

В принципе можно сказать, что выделение в качестве одного из ведущих признаков федерализма интегративной природы федерации бессмысленно без признания свойственного ей многообразия. Последнее представляет собой необходимую основу для интеграции Поэтому следует, по-видимому, согласиться с тем, что «нельзя достигнуть никакой интеграции на каком бы то ни было уровне без учета многообразия. «Интегрирующее разнообразие» - вот что такое плюрализм».

Коренные истоки федерализации лежат в разнообразии, разнородности и разделенности общества, в котором государство принимает форму федерации. Последняя выступает как средство отражения и объединения в одном государстве многообразных региональных групп и интересов - экономических, социальных, этнических и др. Выбор федеральной системы, отмечает Ж. Боуз, происходит обычно (но не всегда) потому, что общество имеет культурные, политические или социальные разделения, которые не могут быть согласованы в рамках унитарных структур. Например, Соединенные Штаты выбрали федеральную структуру, чтобы отразить решающие интересы тринадцати существовавших в то время независимых политических образований. С другой стороны, в Канаде имелись не только "независимые политические системы", но и культурное и лингвистическое своеобразие ее многочисленного франкоговорящего меньшинства..

С образованием федерации указанное выше многообразие не исчезает, а сохраняется, и сама федерация призвана сочетать единство и различия. Как пишет Д. Элазар, "одна из характерных черт федерализма заключается в его стремлении и цели одновременно порождать и поддерживать единство и разнообразие. ...Обсуждая федерализм, ошибочно представлять единство и разнообразие как противоположности. Единство следует сопоставлять с разобщенностью, а разнообразие с однородностью, подчеркивая политические измерения и смысл каждого из этих явлений".

Одновременный учет и согласование существующего в обществе и государстве единства и многообразия составляет исключительно важную предпосылку взвешенного разграничения предметов ведения и полномочий федерации и ее субъектов, что в принципе позволяет проводить единую политику в главном с разнообразием в ее частностях и деталях.

При таком подходе на федеральный центр возлагается огромная ответственность за проведение единой, сильной и отвечающей общим интересам политики в принципиальных вопросах общественной жизни. Субъекты же федераций получают свободу действовать, не ожидая указаний сверху, при осуществлении как общегосударственной политики с учетом местных особенностей и с использованием собственных подходов, так и самостоятельной региональной политики по вопросам, относящимся к их компетенции.

При достаточно широких полномочиях субъекты федерации имеют также возможность смягчать последствия ошибок федерального центра. Децентрализация в виде расширения полномочий субъектов федерации иногда рассматривается "как эффективный ответ на склероз сверхперегруженных центральных правительств".

Опыт Российской Федерации подтверждает, что в ряде случаев власть в субъектах федерации в пределах своих полномочий серьезно корректирует политику федерального центра. Так, "мягкое вхождение" в рынок в Республике Татарстан при всеобщей "шоковой терапии" в России в начале 90-х годов прошлого века позволило смягчить ценовой удар по населению, особенно по наиболее обездоленной его части. При огромной территории страны, громадных экономических, социальных, этнических, культурных различиях между составными частями федерации России, как, может быть, никакому другому государству, в проведении реформ, в реализации тех или иных программ следует избегать шаблонов и шаблонизации, непродуманной централизации в деталях. Вряд ли допустимо единообразие, например, в осуществлении жилищно-коммунальной реформы, учитывая и сложившиеся традиции расселения, и разный уровень жизни в регионах, и неодинаковые финансово-экономические возможности субъектов федерации, и другие подобные обстоятельства.

Сочетание единства и многообразия признается сегодня как сущностная черта федерализма. "Если государственное устройство не принимает во внимание субнациональное многообразие, - утверждает А. Хейнеманн-Грудер, - значит речь идет не о федеративном, а унитарном государстве. Сущность федерализма - защита многообразия". "Залогом успешного функционирования федеративного государства, - говорится в другой работе, - является равновесие между двумя элементами, характерными для федерализма: единством и многообразием".

Единство должно проявляться в главном, коренном, наиболее существенном. Это, в первую очередь, цели, которым обязано служить федеративное государство, - целостность государства, социально-экономическая и политическая стабильность общества, благополучие всех без исключения социальных групп, основанное на экономическом росте и демократии, защите прав и свобод человека и гражданина. Во-вторых, это единство институтов, обеспечивающих демократический, федеративный, правовой, социальный, светский характер самого государства. В-третьих, это единство экономического и правового пространства в границах государства. В-четвертых, это единство в реализации основных направлений политики государства.

Принцип единства в многообразии принципиально несовместим с жесткой и тотальной централизацией власти и управления, искусственным выравниванием и унификацией составных частей федерации. Нельзя не согласиться с тем, что "постоянные попытки унифицировать все регионы, непременно подогнать их под общий аршин приводит к "возгонке" претензий и все большему расслаблению государства. Так обычно и бывает, когда естественное многообразие поспешно и неумело пытаются втиснуть в прокрустово ложе чрезмерной искусственной унификации".

При этом единство не исключает, а более того в федеративном и демократическом государстве предполагает многообразие. В условиях федерализма такое многообразие может проявляться в особенностях построения и функционирования органов государственной власти субъектов федерации; многообразии региональных особенностей, требующих учета при проведении конкретной политики; разнообразии методов и средств осуществления в субъектах федерации общегосударственной политики.

Разумеется, федеративная система развивается не без противоречий. В политологической литературе приводились разные примеры противоречий, свойственных этой системе. Одно из них – доходящее иногда до стадии конфликта противоречие между субъектами федерации, являющимися донорами, и субъектами- реципиентами. Субъекты–доноры полагают, что они платят непомерно высокую цену, поддерживая на финансовом плаву субъекты-реципиенты. Последние, напротив, считают, что они не получают достаточной финансовой поддержки для решения проблем своей слабой экономики.

При федеративном устройстве существует также очевидное противоречие между централизмом и регионализмом. Правда, иногда это противоречие почему-то называется системным признаком исключительно «президентского федерализма», т. е. сочетания федеративной формы государственного устройства с сильной президентской властью. Это вряд ли верно. Противоречие между централизмом и регионализмом может возникнуть в условиях любой федерации. Так, значительная напряженность по линии расхождения между центром и периферией характеризует региональный плюрализм в Испании.

Другой пример. Нынешняя Германия характеризуется намного более сильным регионализмом, чем когда-либо в послевоенной истории. Специалисты связывают это с тем, что окончание перманентного экономического бума вместе с перспективой единого европейского рынка заставило земли переосмыслить свое экономическое положение. Не было уже никакой надежды на то, что они могли пребывать в состоянии зимней спячки под опекой федерального правительства и поэтому они решили сделать решающий шаг вперед и разработать собственную экономическую стратегию.

Данное противоречие обусловлено тем, что в основе централизма лежит концентрация предметов ведения, функций, полномочий и соответствующих ресурсов, прежде всего, финансовых, на федеральном уровне, в то время как в основе регионализма лежит, напротив, их максимально возможная децентрализация до уровня регионов. Если регионализация всегда предполагает децентрализацию управления, передачу большего числа полномочий регионам для самостоятельного решения вопросов местного значения, то в федерации соотношение централизации и децентрализации может быть разным в разные исторические периоды. Федерацию нельзя полностью отождествлять с децентрализацией, поскольку возможны и децентрализованные унитарные государства, и федерации с сильными элементами централизации. Однако, тем не менее, децентрализация является неотъемлемым элементом федерации.

Следует также заметить, что в отечественной литературе очень часто отождествляются понятия «регион» и «субъект федерации». Между тем понятие «регион», несомненно, шире по своему объему, поскольку регионом можно обозначить и группу сопредельных государств (регион Прибалтики или Ближнего Востока), и отдельное государство, и часть единого государства. Применительно к федеративному государству регионом часто называют конкретный субъект федерации. И здесь могут возникнуть некоторые смысловые трудности.

Под общим названием «регион» возникает опасность отождествления, например, республики в составе Российской Федерации, с обычной административно-территориальной единицей. Но, например, Республика Татарстан, если продолжить сравнение, есть не просто регион. Она представляет собой национальную государственность татарского народа, призванную способствовать сохранению этнической идентичности на базе общей культуры и языка, что не под силу никакой национально-культурной автономии.

Не совпадают по своему содержанию и такие явления, как федерализация и регионализация. Федерализация – это процесс перехода либо от конфедерации к единому союзному государству (федерации), либо от единого унитарного государства к значительно более децентрализованному целому с иными принципами государственного устройства – тоже к федерации. Федерализация не сводится к усилению самостоятельности субъектов федерации. Она включает комплекс других вопросов, в том числе и, прежде всего, институционализацию основных признаков федерализма.

Регионализация же – это процесс усиления регионов, повышения степени их самостоятельности и значимости, в том числе за счет расширения их полномочий. Следовательно, субъект федерации и регион, федерализация и регионализация, региональная власть и власть субъекта федерации – это близкие, но не тождественные понятия. Еще дальше одно от другого отстоят понятия «федерализм» и «регионализм». По-видимому, регионализацию необходимо сопрягать не с федерализацией, а с глобализацией.

Единство в многообразии как принцип построения и функционирования реальной федерации выражается, как уже отмечалось, в различных формах. Безусловно, исключительно важным для целостности и стабильности федеративного государства является обеспечение единства экономического пространства. Такое единство вытекает из системности народнохозяйственных связей регионов страны, закрепляется общими законодательными основами рыночной экономики, обеспечивается беспрепятственным перемещением товаров, услуг и финансовых средств на всей территории федеративного государства. Связующими звеньями единого экономического пространства являются единая транспортная сеть, единая система связи и телекоммуникаций, единая денежная система, единая система мер и весов.

Однако при всем при этом экономическая действительность в условиях любой федерации отличается большим или меньшим многообразием. Достаточно обратить внимание на резкие различия в экономической ситуации в разных российских регионах. Эти различия вызваны многими причинами, среди которых - исторически сложившийся уровень развития производительных сил, проводившаяся в прошлом политика их размещения, характер укоренившейся производственной специализации региона, обеспеченность природными ресурсами, наличие квалифицированных научно-технических и управленческих кадров и другие факторы.

Очевидно, наиболее оптимальным сочетанием единства и многообразия в сфере экономики является высокая интегрированность национальной экономики на базе производственной специализации регионов в ее самых современных формах.

С учетом двухуровневой структуры государственной власти в федеративном государстве огромное значение имеет обеспечение единого правового пространства. В этом отношении принципиальное значение приобретает в первую очередь всеобщее соблюдение федеральной конституции – основного закона федеративного государства. Кроме этого, гарантированность единого правового пространства предполагает беспрепятственное действие на всей территории федерации федеральных законов, изданных по предметам исключительного ведения федерального центра и по вопросам совместного ведения федерального центра и субъектов федерации, при этом законы, изданные по предметам совместного ведения, должны иметь, как правило, рамочный характер.

Немаловажное значение имеет также неукоснительное соблюдение и исполнение законов субъектов федерации, изданных в пределах предметов их исключительного ведения и полномочий, недопустимость вмешательства в них федерального центра. Единство правового пространства будет обеспечено в том случае, если каждый уровень государственной власти будет действовать в пределах своей юрисдикции.

Свобода правотворчества субъектов федерации в пределах федеральных рамочных законов по предметам совместного ведения, а также в границах своих исключительных предметов ведения не имеет ничего общего с правовым сепаратизмом, который разрушает единое правовое пространство, характерное для всякого единого государства, создает правовой хаос и препятствует проведению общефедеральной политики, отраженной в правовой системе.

В федеративном государстве на уровне основного закона обычно закладываются основы конституционного строя, которые определяют главные принципы экономической, социальной и политической жизни, общие как для всего государства, так и для каждого субъекта федерации. Так, определяя Российскую Федерацию как демократическое федеративное правовое государство с республиканской формой правления, российская Конституция устанавливает тем самым принципы государственной жизни и в субъектах Федерации. Или другой пример. Закрепляя в статье 13 идеологическое и политическое многообразие, Конституция Российской Федерации запрещает тем самым установление какой бы то ни было идеологии в качестве государственной или обязательной, а также монополию на политическую власть какой бы то ни было партии или другой организации, группы лиц или отдельного руководителя. Единство в данном случае заключается в том, что запрещается создание и деятельность общественных объединений, цели или действия которых направлены на насильственное изменение основ конституционного строя и нарушение целостности Российской Федерации, подрыв безопасности государства, создание вооруженных формирований, разжигание социальной, расовой, национальной и религиозной розни. Не может быть терпима и идеология, которая обосновывает, пропагандирует и призывает к достижению указанных целей.

В то же время идеологическое и политическое многообразие означает свободу придерживаться любых идеологических и политических взглядов и убеждений, если их проявления в конкретных действиях не угрожают и не посягают на целостность и безопасность государства, основы его конституционного строя, не выливаются в другие противоправные деяния. Такое многообразие несовместимо с принудительным навязыванием личности или группе, обществу в целом любой идеологии, с официальной цензурой, монополией на средства массовой информации и т. п.

Политическое многообразие предполагает рассредоточение власти по горизонтали между тремя ветвями власти (законодательной, исполнительной и судебной) и по вертикали (между федеральным центром и субъектами федерации), функционирование многопартийной системы, свободу деятельности политической оппозиции, а также наличие других признаков, свойственных политическому плюрализму.

В связи с принципом единства в многообразии интересным представляется вопрос о соответствии этому принципу организации и деятельности системы органов государственной власти, обычно принятой в условиях федерации. Исходя из конституционно-правовой практики Российской Федерации, можно утверждать, что такое соответствие имеет место. Согласно Конституции Российской Федерации субъекты Федерации самостоятельно устанавливают систему органов государственной власти, что во многом предопределяет разнообразные особенности в государственном строительстве указанных субъектов. В то же время стержнем названной системы являются основы конституционного строя Российской Федерации и общие принципы организации представительных и исполнительных органов государственной власти, устанавливаемые федеральным законом. Эти основы и принципы определяют единство в главных чертах организацию государственного механизма в субъектах федерации.

Федеральный закон «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации», с одной стороны, определяет то общее, единое для всех, что характеризует организацию государственной власти в субъектах Федерации, с другой стороны, оставляет определенный простор для того, чтобы отразить возможное многообразие в особенностях такой организации. Закон закрепил, например, общие принципы деятельности органов государственной власти субъектов Российской Федерации. Это государственная и территориальная целостность Российской Федерации; распространение суверенитета Российской Федерации на всю ее территорию; верховенство Конституции Российской Федерации и федеральных законов на всей территории Российской Федерации; единство системы государственной власти; разделение государственной власти на законодательную, исполнительную и судебную в целях обеспечения сбалансированности полномочий и исключения сосредоточения всех полномочий или большей их части в ведении одного органа государственной власти либо должностного лица; разграничение предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти субъектов Российской Федерации; самостоятельное осуществление органами государственной власти субъектов Российской Федерации принадлежащих им полномочий; самостоятельное осуществление своих полномочий органами местного самоуправления.

В то же время закон оставляет на усмотрение субъектов Федерации, например, введение должности высшего должностного лица субъекта Российской Федерации, определение наименования и структуры законодательного (представительного) органа государственной власти субъекта Российской Федерации, числа депутатов законодательного органа, срока их полномочий, который, правда, не должен превышать пять лет, числа депутатов, работающих на профессиональной постоянной основе, а также решение ряда других вопросов.

Особо следует отметить принципиальное положение, содержащееся в части 2 статьи 77 Конституции Российской Федерации, о том, что федеральные органы исполнительной власти и органы исполнительной власти субъектов Федерации образуют единую систему исполнительной власти Российской Федерации, но с оговоркой: «в пределах ведения Российской Федерации и полномочий Российской Федерации по предметам совместного ведения».

Из этого вытекает, во-первых, что по предметам ведения федерального центра, перечисленным в статье 71 Конституции РФ, и по предметам совместного ведения федерального центра и субъектов федерации, отмеченным в ст. 72 российской Конституции, федеральные органы исполнительной власти вправе давать региональным государственным органам исполнительной власти обязательные для исполнения указания. Здесь имеет место прямое подчинение. Во-вторых, из приведенного выше конституционного положения вытекает, что такая единая система исполнительной власти не образуется в пределах ведения субъектов федерации и их полномочий по предметам совместного ведения. Так что для федеральных исполнительных органов государственной власти формально не досягаемыми остаются лишь предметы исключительного ведения субъектов федерации. В их пределах исполнительные органы субъектов федерации не подчиняются федеральным органам власти и выступают как вполне самостоятельный уровень управления.

Это конституционное положение наводит на мысль о необходимости упростить систему государственного управления России. Ведь в настоящее время в стране наряду с федеральными, региональными и местными исполнительными органами государственной власти существует большая совокупность межрегиональных органов исполнительной власти, а также сеть территориальных структур федеральных министерств и ведомств. Помимо удорожания стоимости управления и формирования дополнительных бюрократических структур, такая ситуация приводит к параллелизму и подмене одних органов другими.

С точки зрения той интерпретации «исполнительного федерализма», которая принята в ФРГ и Швейцарии, было бы целесообразно упразднить межрегиональные органы государственной власти и территориальные структуры федеральных органов власти в регионах и осуществлять все политико-управленческие решения центра через органы государственной власти субъектов Российской Федерации. Кроме экономии значительных финансовых ресурсов и устранения излишних звеньев управления, а с ними и определенного слоя бюрократии, такая реорганизация управления привела бы к возрастанию роли законодательной ветви власти, устанавливающей общие «правила игры», а также судебной системы, обеспечивающей соблюдение этих правил. За президентской властью осталась бы функции разработки и принятия стратегических решений, координации работы всех звеньев управленческой системы и контроля. За федеральными министерствами и ведомствами были бы закреплены функции рекомендательные (включая рекомендации по совершенствованию законодательства), информационно-аналитические, координирующие и контролирующие. Разумеется, в таких условиях роль и ответственность субъектов федерации, особенно их исполнительных органов власти, резко возросла бы.

Обращает на себя внимание то обстоятельство, что в статье 77 Конституции Российской Федерации говорится о единой системе только исполнительных органов государственной власти. Означает ли это, что другие государственные органы не составляют единую систему, если между ними нет непосредственно оперативного подчинения нижестоящих органов вышестоящим даже по предметам исключительного ведения федерации и предметам совместного ведения федерации и ее субъектов? Такой вывод был бы, очевидно, ошибочным.

В этой связи представляется необходимым различать в условиях федерации единство системы государственных органов в узком и широком смыслах слова. В узком смысле указанное единство следует трактовать в духе статьи 77 Конституции РФ, когда между федеральными органами власти и органами власти субъектов федерации существует полная субординация, и прямые указания федеральных органов государственной власти являются обязательными для исполнения органами власти субъектов Федерации в пределах ведения Российской Федерации и полномочий Российской Федерации по предметам совместного ведения..

Вместе с тем единство можно понимать и в широком смысле слова, когда и при отсутствии непосредственного подчинения и субординации наблюдается единство целей и направлений деятельности федеральных и региональных органов государственной власти. Именно в этом ракурсе следует рассматривать содержащееся в статье 5 Конституции РФ положение о единстве системы государственной власти. Понятно, что законодательные органы субъектов Федерации непосредственно не подчинены ни Государственной Думе, ни Совету Федерации, которые и не уполномочены давать прямые указания законодательным органам субъектов Федерации. Тем не менее, все они составляют в федеративном государстве единую законодательную ветвь власти. И это единство основано, в первую очередь, на общих принципах организации законодательной власти в демократическом обществе, единых конституционных и иных законах, которыми обязана руководствоваться законодательная власть любого уровня.

Примерно в таком же плане можно говорить о единстве судебных органов власти. Понятно, например, что Конституционные (Уставные) суды субъектов Российской Федерации не находятся в отношениях служебного подчинения с Конституционным Судом Российской Федерации. Но их объединяют цели и задачи, которые они решают в государстве, единые принципы, лежащие в основе материальных и процессуальных норм, которыми они руководствуются. Конечно, в организации судебной власти меньше многообразия и больше единства. Тем не менее принцип единства в многообразии получил частичное отражение и в российской судебной системе.

В целом же единство государственной власти в федерации обеспечивается единством стратегических целей государственной политики; едиными общими принципами организации и деятельности органов государственной власти; единой правовой системой, в основе которой находится федеральная Конституция; координационными функциями федеральных органов власти; судебным контролем и прокурорским надзором.

Наконец, единство в многообразии характерно для самого права федеративного государства. Если федеральная Конституция и федеральные законы действуют на всей территории федерации и требуют одинакового толкования и применения, то законы и другие нормативные правовые акты субъектов федерации отличаются большим разнообразием. Оно имеет место особенно тогда, когда по предметам совместного ведения издаются рамочные федеральные законы, оставляющие значительный простор для правотворчества субъектов федерации и когда по предметам ведения самих субъектов их законы и другие нормативные правовые акты отражают реально существующие региональные различия.

Очевидно, про любое федеративное государство можно сказать, что все его органы власти составляют единую систему. Однако при этом не следует забывать, что эта система достаточно четко подразделяется на две относительно самостоятельные подсистемы, смешение предметов ведения, функций и полномочий которых недопустимо.

Таким образом, принцип единства в многообразии, составляя одну из основ федеративного устройства государства, призван сбалансировать интересы федерации и ее составных частей, способствуя тем самым стабильности и динамичности всей федеральной системы.

Имманентным признаком любого действительного федерализма является также принцип субсидиарности , или дополнительности. Принцип субсидиарности получил широкое распространение в практике федеративного строительства, хотя субсидиарность имеет более широкое применение как общий принцип управления. Он предполагает необходимость приближения управления к населению, поскольку означает, что властные решения должны приниматься на возможно более низком уровне управленческой иерархии.

По мнению некоторых зарубежных политологов, источником идеи субсидиарности является не федералистская традиция, а социальная доктрина германских католиков и в ней понятие субсидиарности относилось к отношениям между обществом и государством. Смысл субсидиарности, как она трактовалась в энциклике 1931 года папы Пия XI, заключался в том, что несправедливо и грешно передавать большей и более высоко стоящей ассоциации то, что могут сделать меньшие и подчиненные организации. «Верховная власть государства должна, следовательно, давать подчиненным группам возможность заниматься вопросами и заботами меньшего значения, которые в противном случае сильно распыляли бы его усилия».

Применительно к федеративной форме государственного устройства суть принципа субсидиарности заключается в том, что все основные задачи, стоящие перед государством, в той мере, в какой они способны это сделать, должны решать сами субъекты федерации. Кроме того, исходя из смысла субсидиарности как дополнительности, данный принцип предполагает оказание помощи субъекту федерации со стороны федерального центра. Но роль его должна быть именно дополняющей. Таким образом, принцип субсидиарности, с одной стороны, призван разгрузить федеральный центр, освободить его от задач, решить которые с большим успехом и с меньшими затратами способен сам субъект федерации, с другой – он предполагает оказание помощи со стороны федерального центра в случае, если субъект федерации в выполнении возложенных на него задач сталкивается с какими-то трудностями.

Принцип субсидиарности взят на вооружение Европейским Союзом. Он включен в статью 3б Маастрихтского договора 1991 года. Статья эта, по свидетельству Г. Лембруха, была включена в основном по требованию Германии. Учитывая тот факт, что существуют замечательные институциональные сходства между немецким федерализмом и федеральной структурой ЕС, настаивание Германии на принципе субсидиарности могло бы дать основание предположить, что этот принцип смоделирован по немецкой федеративной системе. Однако, как говорит автор, «субсидиарность только недавно была раскрыта как окончательный конституирующий принцип федерализма, а реальность немецкого федерализма далека от этого», «только в последние два десятилетия было обнаружено, что принцип субсидиарности мог бы применяться также к федеративной организации». И об этом свидетельствует опыт ФРГ, где принцип субсидиарности закреплен в Основном Законе, что, кстати, стоило бы сделать и в Конституции Российской Федерации.

Мы часто сталкиваемся с различными проявлениями правового нигилизма, о котором говорилось выше. Он постоянно у всех на слуху, не сходит со страниц печати, телеэкранов. К нему даже в какой-то мере привыкли, так как он стал по сути образом жизни. Гораздо меньше говорят и пишут о правовом идеализме, который не столь глубоко проник в массовое сознание, в повседневный быт. Большинство российских граждан, наверное, и не подозревают о его существовании, не знают, что это такое. Между тем вред от правового идеализма ничуть не меньше, чем от правового нигилизма.

Надо сказать, что само понятие правового идеализма до некоторой степени условно. Термин «идеализм» употребляется здесь не в сугубо философском смысле (определенное мировоззрение), а в значении слов «идеализация», «идеалист», «идеальный», под которыми обычно подразумеваются отрыв от действительности, наивность, непрактичность, романтизм, мечтания о прекрасном, совершенном, но не реальном. Это те случаи, когда о ком-то говорят: «Он неисправимый идеалист».

Подобного рода идеализм так или иначе проявляется во всех сферах жизни общества, в том числе правовой, что и дает основание называть его правовым или юридическим в противоположность правовому (юридическому) нигилизму. Разумеется, можно говорить также о политическом, моральном и других видах идеализма. Что все это означает на практике, покажем на конкретных примерах из нашей недавней советской и постсоветской истории.

Известно, что в коммунистические времена излюбленным методом руководства «широкими трудящимися массами» было провозглашение громких политических лозунгов и починов, принятие «исторических», «судьбоносных», «эпохальных» решений и постановлений о дальнейшем развитии, повышении, усилении, укреплении чего-либо. Насаждались своего рода культ всевозможных пятилетних и более отдаленных планов и программ (общест- во-то было плановым), безоглядная вера в их магическую силу.

И все они, как правило, переводились на язык законов, которые из-за этого сильно напоминали съездовские партийные резолюции.

Устанавливались даже сроки окончательного достижения мечты о светлом будущем, т. е. идеальном счастливом обществе. Дутые лозунги, инициативы, обещания призваны были вдохновлять людей на подвиги. Говоря словами А. И. Герцена, идеология ставилась выше фактологии.

Строительство воздушных замков (точнее, бумажных) помогало жить в мире иллюзий. Однако действительность быстро разрушала эти эфемерные храмы и возвращала в мир суровых реальностей.

Инерция политического и правового идеализма была затем продолжена и даже в известной мере усилена форсированными, но бессистемными планами «перестройки» страны во второй половине 80-х гг. XX в. Одним из печальных примеров юридического идеализма и крайнего субъективизма может служить так называемое антиалкогольное законодательство, с помощью которого тогдашние советские лидеры попытались одним махом покончить с такой сложнейшей социальной и морально-психологической проблемой, как пьянство. Что из этого получилось, хорошо известно.

Столь же сумбурными, во многом авантюрными были многие проекты мгновенного преобразования России в 90-х гг. минувшего века, т. е. уже в период реформ. В этих планах ставились цели, для достижения которых западным странам понадобились бы столетия. Но хотелось сделать все сразу и как можно быстрее. Реальные возможности мало кого интересовали. Причем сделать надо было как «у них», без учета российских традиций и специфики. В результате многое попросту не приживалось на отечественной почве.

Существовала даже весьма популярная в то время программа под названием «500 дней». Именно за такой срок предполагалось трансформировать «развитой социализм» в «развитой капитализм», обеспечить переход от плановой экономики к экономике рыночной. А заодно сломать через колено менталитет упомянутых «народных масс», привыкших жить в другой системе координат.

Как ни удивительно, находились люди, которые верили в эти чудеса. Это был идеализм в чистейшем виде, помноженный на волюнтаризм. И все это пытались осуществить не в последнюю очередь с помощью права, законов, указов, правительственных постановлений. При этом в период правления Б. Н. Ельцина доминирующим среди всех нормативных актов было так называемое «указное право», основанное на единоличной, ничем не связанной воле . Поскольку романтическим планам в намеченные сроки не суждено было сбыться, то и «романтическое право» вместе с ними потерпело фиаско: оно оказалось чисто бумажным, вера в него была утрачена или во всяком случае подорвана.

Конечно, жизнь не оставалась вне всякого правового регулирования. Действовали кодексы, Конституция РФ, старые и новые (относительно реальные) юридические нормы. Но в целом законодательство того периода представляло собой «лоскутное одеяло», сотканное из сплошных противоречий. Бушевала война законов и властей, союзные и российские структуры находились в перманентном противоборстве. Советская система распалась, но на ее месте ничего устойчивого еще не сложилось. Реформы шли трудно и бестолково .

То же самое происходило и в общественном сознании, в частности правовом, которое было крайне неоднородным, деформированным, незрелым. В нем содержались как прежние, устаревшие стереотипы, так и новейшие веяния и тенденции, отражались неустоявшиеся умонастроения различных слоев и групп населения, которое не успевало «переваривать» возникшие в стране катаклизмы. Смена социальных и идеологических ориентиров для большинства граждан оказалась неожиданной и болезненной. Отсюда - эклектика, мешанина в сознании. Таким оно в значительной мере остается до сих пор.

Среди множества противоречий, раздирающих сегодня российское общество, наблюдается и такое, как парадоксально причудливое переплетение, с одной стороны, тотального правового нигилизма, а с другой - наивного правового идеализма.

Если правовой нигилизм в самом общем плане означает отрицание или недооценку права, то правовой идеализм - его переоценку, идеализацию. Оба эти явления питаются одним и тем же: юридическим невежеством, незрелым правосознанием, дефицитом политико-правовой культуры. Указанные крайности, несмотря на их, как уже отмечено, противоположную направленность, в конечном счете объединяются и образуют как бы «удвоенное» общее зло. Иными словами, перед нами две стороны «одной медали».

Хотя внешне правовой идеализм менее заметен, не так бросается в глаза, явление это причиняет такой же вред государству, обществу, гражданам, как и правовой нигилизм. Он крайне деструктивен по своим последствиям. Осознается это, как правило, потом, когда итог становится очевидным. Вот почему, борясь с правовым нигилизмом, не следует впадать в другую крайность - правовой фетишизм, волюнтаризм, идеализм.

На право нельзя возлагать несбыточные надежды, оно не всесильно. Наивно требовать от него большего, чем оно заведомо может дать, ему необходимо определять то место и ту роль, которые обусловлены объективными возможностями данного института. Непосильные задачи могут только скомпрометировать право. Поэтому его нельзя возводить в абсолют. От этого рудимента новому российскому общественному сознанию необходимо избавляться.

Между тем в условиях возникшей у нас еще в период перестройки правовой эйфории у многих сложилось убеждение, что достаточно принять хорошие, мудрые законы, как все сложнейшие и острейшие проблемы общества будут решены. «Вот примем пакет законов - и жизнь улучшится». Но чуда не происходило, законы принимались, а дела стояли на месте или даже ухудшались. В результате наступило разочарование в законах, появились признаки правового скепсиса.

Оно и понятно, ведь законы сами по себе не могут накормить, одеть, обуть людей, улучшить их благосостояние, они могут лишь способствовать либо не способствовать этому, нечто закреплять, охранять, регулировать, распределять, но не производить. Поэтому уповать только на «скоростное» правотворчество - значит питать юридические иллюзии. Нужны прежде всего социальные, экономические, политические, культурные, организационные и иные меры плюс законы. Лишь совокупное действие всех этих факторов может дать желаемый эффект.

Закон, как известно, есть официальное признание факта и не более того. Он лишь оформляет, «протоколирует» реально сложившиеся отношения. «Право не может быть выше, чем экономический строй и обусловленное им культурное развитие общества» (К. Маркс). Данный тезис давно стал азбучной истиной и никем пока не опровергнут.

Ясно, что проводимые в нашем обществе преобразования нуждаются в надежном правовом обеспечении, но оно не может быть чисто волевым.

Бессилие законов порождает все тот же нигилизм, неверие в реальную значимость принимаемых актов, в их способность изменить ситуацию. Законы не работают, значит, и отношение к ним безразличное, их престиж падает вместе с престижем власти.

Правовой идеализм породил у значительной части людей кризис веры в законодательные, а в более широком плане - в парламентско-конституционные пути решения назревших проблем, в новые прогрессивные институты. Идеализмом с самого начала страдали некоторые лозунги перестройки, а затем и периода реформ. Хотелось все это побыстрее воплотить в законах, закрепить юридически, провозгласить в конституциях. На деле же форсированного перехода общества из одного состояния в другое не получилось, ожидания затянулись. Наступило «социальное похмелье», горькое и мучительное. За идеалистические, скороспелые проекты, как правило, наступает суровая расплата.

Новая демократия, освободив общество от тоталитарных пут, не сумела обеспечить его поступательное развитие. А кое в чем произошел откат назад. Было принято немало бесполезных, пустых, нереальных законов. В то же время многие важные сферы жизни общества до сих пор остаются вне правовой регламентации, хотя остро нуждаются в этом.

Распространению юридического идеализма способствовало и то, что у нас долгое время преобладал чисто прагматический подход к праву (орудие, инструмент, средство, рычаг и т. д.). Его не рассматривали как социальную и культурную ценность, гуманистическую идею, институт демократии. В соответствии с этим на право взваливали «неподъемный груз», возлагали слишком большие надежды, которые в дальнейшем не оправдывались.

Правовой скептицизм особенно усилился в разгар «шоковых реформ», когда общество отчетливо осознало, что многие законы, указы, принятые в период обновления, оказались малоэффективными и не привели к достижению желаемых целей, а некоторые дали отрицательный результат. Глашатай идеи «абсолютной свободы» Ф. Ницше писал: «Не говори мне, от чего ты свободен: скажи - для чего свободен» . В самом деле - для чего?

Еще будучи кандидатом в президенты России, В. В. Путин констатировал: «В последние годы мы приняли сотни программ, решений, первоочередных мер. Но раз их так много, значит, они нереальны. Мы все время шли на поводу у событий, расхлебывая последствия собственных опрометчивых шагов» .

Иными словами, выдвигались идеалистические, невыполнимые в данный момент цели и задачи, действовали наобум. Последствий, результатов никто не просчитывал. Возник гигантский разрыв между законами и тем, что делалось ради ускоренных либеральных реформ. Забыли, что законы не всесильны. К сожалению, рецидивы прошлых уроков встречаются и сейчас. Как и раньше, принимаются законы, указы, постановления или отдельные юридические нормы, которые заведомо невыполнимы.

В народе укоренилось мнение: закон все может. И это несмотря на неуважительное, мягко говоря, отношение к нему. Данный парадокс еше раз показывает, что правовой нигилизм и правовой идеализм - два полюса одного явления, которое отражает наш российский менталитет. Поистине загадочный феномен. В «одном флаконе» несовместимые, казалось бы, ингредиенты.

Известным забеганием вперед можно считать первую статью Конституции РФ, гласящую, что Россия уже сейчас является правовым государством. Тем самым желаемое принимается за действительное. Не случайно еше в президентском Послании Федеральному Собранию 1994 г. это положение было как бы дезавуировано: «Мы должны признать - в России пока нет полноценного демократического правового государства».

0 заманчивой идее правового государства мечтали даже некоторые русские самодержцы (Екатерина II, Александр I, Александр II). Однако эти красивые мечты так и остались мечтами. Да и не могли они быть реализованы в тех условиях. В какой-то мере все наше «перестроечное», а затем и «реформаторское» законодательство грешит идеализмом, популизмом. Но подлинная беда состоит в том, что даже хорошие и нужные законы не работают. В одних случаях потому, что отсутствуют необходимые механизмы их реализации, в других (и это главная причина) - из-за того, что эти законы функционируют в нездоровой среде. Процветает нравственный, политический и правовой нигилизм, общественные отношения находятся в состоянии неустойчивости, зыбкости, законы бессильны их упорядочить, стабилизировать, направить в нужное русло. В этом смысле право испытывает небывалые перегрузки, оно не справляется со своими регулятивными и охранительными функциями.

Нельзя с помощью одних только правовых средств в декретноволевом порядке побороть бедность, преступность, коррупцию, алкоголизм, наркоманию. Эти средства должны использоваться в совокупности с другими мерами: экономическими, политическими, социальными, культурными, нравственными, организационными. Лишь тогда они могут дать желаемый эффект, а не остаться на бумаге. В России всегда страдали именно исполнительноуправленческая и контролирующая стороны дела.

Широковещательные обещания, раздача «векселей», пусть даже оформленных в виде законов и указов, означает, мягко говоря, правовой идеализм, а если сказать более резко, - сознательную правовую демагогию, создание иллюзий и «мыльных пузырей». Известно, что «потемкинские деревни» у нас строить умеют, особенно в период избирательных кампаний. Решения, послания, программы не должны быть заведомо невыполнимыми, рассчитанными лишь на «снятие напряженности». Их сиюминутность приводит затем к тяжелым, непоправимым последствиям.

Поэтому, если тот или иной закон не работает, это еще не означает, что он плох. Важны среда, атмосфера, внешние условия. Не все зависит от самого закона. Проблема сложнее. Определенные слои населения психологически не готовы к тем или иным переменам, нередко сопротивляются им. Юридические нормы не могут распутать тугие клубки возникающих противоречий, а в ряде случаев встречают противодействие. Предписания сверху во многих случаях внутренне не воспринимаются теми, на кого они рассчитаны. В этих условиях законы существуют вне жизни.

И это тоже идеализм, так как законодатели исходя из своих высоких целей, идей, замыслов конвейерно выдают «на гора» законы, заведомо зная, что они не достигают конечных целей. Нередко важнейшие акты застревают на полпути к своим непосредственным адресатам, их стопорит чиновничья бюрократия в силу обшей разболтанности, бесконтрольности и коррумпированности. Среди новой номенклатуры есть и те, кто к любым начинаниям относится, как и прежде, по принципу: важно вовремя «прокукарекать», а там пусть хоть не рассветает.

Конечно, издаются и качественные, полноценные законы, в которых виден ум, опыт, старание их создателей, но, как заметил русский историк В. О. Ключевский, «можно иметь большой ум и не быть умным, как можно иметь большой нос и быть лишенным обоняния» . Ум надо еще реализовать, поставить на службу обществу, людям.

Законодатель обязан предвидеть последствия принятия тех или иных законов. Попытки «пришпорить» социальный прогресс с помощью одних только законов, как правило, заканчивались конфузом. Журналисты острят: столько законов Дума издает, а народ жалуется на беззаконие. Сейчас всем ясно: сотней или даже тысячей законов положения не изменить, если только они не подкрепляются другими мерами.

В прессе и литературе не раз отмечалось: законодатели, видя, сколь незначительно влияние их актов на ситуацию в обществе, то и дело пытаются включиться в непосредственное управление страной, расширяя тем самым свою компетенцию. С другой стороны, исполнительная власть осуществляет экспансию в область законотворчества, создавая правовые акты под сиюминутные нужды управления. К правовым идеалистам следует отнести всех тех, кто полагает возможным навести порядок в стране исключительно с помощью юридических установлений. Возникает вопрос: что надо делать раньше - создавать условия или принимать законы? Очевидно, и то и другое. Противопоставление этих двух начал неверно и контрпродуктивно. Законодательные и общественные процессы должны развиваться синхронно, они взаимозависимы. Между тем нередко наблюдаются ситуации, когда юридические нормы либо забегают вперед, либо принимаются вдогонку. Бывает и так, что законы, указы издаются не в целях их реального воздействия на общественные отношения, а для снятия недовольства и напряженности, особенно в социальной сфере.

Иллюзии владеют многими людьми, в том числе и законодателями, которые убеждены, что с помощью законов одним махом можно реформировать страну, исцелить общество от болезней. В президентском Послании Федеральному Собранию 2000 г. говорилось: «Мы стали заложниками модели экономики, основанной на популистской политике. Утвердилась государственная ложь. Мы принимаем многочисленные законы, заранее зная, что они не обеспечены реальным финансированием. Просто из политической конъюнктуры продавливаем те или иные решения».

В печати нередко делят законы на хорошие, плохие и никакие. Никакие - это значит ненужные, ничего не значащие, не имеющие под собой ни моральной, ни материальной основы. Соответственно, они и не воспринимаются теми, на кого рассчитаны. В лучшем случае они вызывают сначала какие-то ожидания, потом разочарование, а затем злость на власть и ее правовую систему. Таких пустых, нереальных законов, к сожалению, много, и они наносят огромный вред правосознанию лютей. А ведь еще Ш. Монтескьё заметил: «Бесполезные законы ослабляют законы необходимые» .

В литературе высказана точка зрения, согласно которой не стоит рассматривать правовой идеализм как исключительно негативное явление. Так, по мнению В. В. Сорокина, «декларирование правовых идеалов можно признать допустимым в переходный период в качестве варианта правового идеализма. Умеренный правовой романтизм поддерживает уважение к праву, раскрывает резервы творческой активности субъектов правовой деятельности» . Мысль интересная, заслуживает внимания, но в то же время напрашиваются некоторые возражения.

«Допустить», конечно, можно, потому что мечтать, желать, грезить, как говорится, не вредно. Однако память подсказывает, что уж слишком долго мы мечтали о будущем («отложенном») счастье, которое так и не наступило. Ложные ожидания «согревали душу», служили оправданием социальной неустроенности и лишений миллионов людей, но в конечном счете закончились крушением всех этих надежд, обманом. Сегодня, пожалуй, больше востребованы не заманчивые романтические идеалы, а здоровый прагматизм, реализм, здравый смысл. Поэтому нам кажется, что правовой идеализм, особенно в его наиболее гипертрофированных (практических) формах, все же нежелателен и вреден. Жизнь в мире иллюзий ушла в прошлое.

Не совсем ясной также представляется мысль В. В. Сорокина о том, что «правовой романтизм» может проявляться в форме правового негативизма - осознанного игнорирования (?) правовых норм ввиду соблюдения новых правовых идей, пока не закрепленных в нормативных правовых актах . Получается, что, пока «новые правовые идеи» никем и никак не зафиксированы, т. е. не оформлены в виде определенных правил поведения, действующие юридические нормы можно нарушать, не соблюдать, игнорировать. Это не «правовой романтизм», а правовой нигилизм.

В печати сообщалось, что в Бразилии хотят записать в Конституции «право на счастье». Идею о «юридическом счастье» поддержали Япония и Южная Корея . Вот это романтизм!

Продолжение реформ, модернизации в России требует прочной правовой основы, особенно в экономической сфере. Однако при этом важно иметь четкое представление о пределах и реальных возможностях юридических законов, путях их воплощения в жизнь. Давно сказано: чтобы не разочаровываться, не следует очаровываться. Обществу необходимо преодолеть как правовой нигилизм, так и правовой идеализм, которые питают друг друга.

Монтескьё Ш.-Л. О духе законов. С. 78.

Правовая система России в условиях глобализации и региональной интеграции: теория и практика / под ред. С. В. Полениной и Е. В. Скурко. М., 2006. С. 481.

См.: Правовая система России в условиях глобализации и региональной интеграции: теория и практика / под ред. С. В. Полениной и Е. В. Скурко. С. 482.

См.: Аргументы и факты. 2001. 1-7 июня.

Если правовой нигилизм означает недооценку права, то правовой идеализм переоценку права. Правовой идеализм - это преувеличение реальных регулятивных возможностей правовой формы. Основные причины пр. идеализма: 1. непонимание законов общественного развития. 2. незнание того, как социальные факторы (включая законы) взаимодействуют в обществе. 3. юридическое невежество, неразвитое и деформированное правосознание, дефицит политико-правовой культуры. Правовой нигилизм и правовой идеализм, несмотря на их, казалось бы, противоположную направленность, в конечном счете, смыкаются и образуют как бы "удвоенное" общее зло. Иными словами, это две стороны "одной медали". Хотя внешне правовой идеализм менее заметен, явление это причиняет такой же вред государству, обществу, как и правовой нигилизм. Он крайне деструктивен по своим последствиям. Осознается это, как правило, "потом", когда итог становится очевиден. Вот почему, борясь с правовым нигилизмом, не следует впадать в другую крайность правовой фетишизм, волюнтаризм, идеализм. Вообще, идеи о возможности принципиального изменения общества с помощью мудрых законов древнего происхождения. Из этого исходил еще Платон в своих мечтах об идеальном государстве. Но жизнь неизменно опровергала эти представления. В практическом плане на право нельзя возлагать несбыточные надежды оно не всесильно. Наивно требовать от него большего, чем оно заведомо может дать, ему необходимо отводить то место и ту роль, которые вытекают из объективных возможностей данного института. Непосильные задачи могут только скомпрометировать право. Поэтому его нельзя возводить в абсолют. Правовой идеализм породил у значительной части людей кризис веры в законодательные, а в более широком плане в парламентско-конституционные пути решения назревших проблем, в новые прогрессивные институты. Распространению юридического идеализма способствовало и то, что у нас долгое время преобладал чисто прагматический подход к праву (орудие, инструмент, средство, рычаг и т.д.). В соответствии с этим на право взваливали "неподъемный груз", возлагались слишком большие надежды которые в дальнейшем не оправдались. К сожалению, рецидивы прошлых уроков встречаются и сейчас, но теперь в форме популизма, непродуманных, легковесных заявлений, программ, посулов, шоковых рывков, наигранного оптимизма, неоправданных прогнозов, посланий, упований на авось, веры в чудо и т.д. Как и раньше, принимаются законы, указы, постановления или отдельные юридические нормы, которые заведомо невыполнимы и отражают лишь стремление их авторов бежать "впереди паровоза". В народе укоренилось мнение: закон все может. И это несмотря на неуважительное отношение к нему. Данный парадокс еще раз показывает, что правовой нигилизм и правовой идеализм два полюса одного явления, которое отражает наше противоречивое время. Очень часто подтверждается старая истина: закон могуч, но власть нужды сильнее. И жизнь диктует свое. Закон, не выражающий "нужды", бумажка. Власть слаба, она не может собрать налоги, обеспечить реализацию своих законов, остановить преступность, защитить граждан. Она не справляется с первейшей функцией регулятора общественной жизни, порядка, стабильности. Предписания сверху во многих случаях внутренне не воспринимаются теми, на кого они рассчитаны. В этих условиях законы существуют как бы сами по себе, а жизнь сама по себе. Власть бессильна заставить законы работать, поэтому она их просто издает. Но законодатель не вправе идти на поводу у обыденного сознания надо срочно принять такой-то закон; он обязан смотреть дальше, предвидеть последствия. Правовое самообольщение опасно, ибо оно порождает беспочвенные надежды, убаюкивает общество. Абсолютизация права, наделение его чудодейственными свойствами сродни поклонению искусственно созданному идолу. Возникает вопрос: что надо делать раньше создавать условия или принимать законы? Очевидно, то и другое. Противопоставление этих двух начал неверно и недопустимо. Законодательные и общественные процессы должны развиваться синхронно, они взаимозависимы. Между тем нередко наблюдаются ситуации, когда юридические нормы либо забегают вперед, либо принимаются "вдогонку". Давно сказано: чтобы не разочаровываться, не следует очаровываться. Чрезвычайно важно и необходимо преодолеть как правовой нигилизм, так и правовой идеализм, которые питают друг друга.

Правовой нигилизм.

Правовой нигилизм (ПН) - разновидность социального нигилизма как родового понятия. Сущность его - в общем негативно-отрицательном, неуважительном отн-и к праву, законам, нормативному порядку, а с т.з. корней, причин – в юр. невежестве, отсталости, правовой невоспитанности основной массы населения. Одним из ключевых моментов здесь выступает надменно-пренебрежительное, высокомерное, снисходительно-скептическое восприятие права, оценка его не как базовой, фундаментальной идеи, а как второстепенного явления в общей шкале общечеловеческих ценностей, что в свою очередь, хар-ет меру цивилизованности общества, состояние его духа, умонастроений, социальных чувств, привычек.
Стойкое предубеждение, неверие в высокое предназначение, универсальность, возможности и даже необходимость права - таков морально-психологический
генезис данного феномена. Сегодня главным источником ПН явл-ся кризисное состояние рос. общества. Социальная напряженность, экономич. неурядицы, распад некогда единого жизненного пространства, конфронтация властей, морально-психологич. неустойчивость общества и многое др. не только не способствуют преодолению ПН, но постоянно воспроизводят и приумножают его. Наша страна нуждается в не только в социально-экономической и политич. Стабилизации, но и в правовой. Более того, правовая стабилизация может в немалой степени способствовать упрочению положения дел во всех др. областях. Конституция РФ 1993 г. как раз и призвана была нормализовать обстановку, обеспечить эффективную деят-ть всех гос-х и политич. институтов. проблема в
том, что принятая на референдуме К РФ имеет недостаточную легитимность и соц. базу, что затрудняет достижение на ее основе прочного гражд. мира и согласия. К РФ писалась и принималась в великой спешке, многие юристы, политологи, общ-е и гос. деятели уже тогда высказывалисерьезные возражения против предлагаемого проекта. Однако их голоса не были услышаны. Потом сама жизнь подтвердила справедливость этих замечаний, выявила др. недостатки и пробелы. Теперь все же более решительно ставится вопрос об изменении К РФ, о внесении в нее поправок. К тому же в обществе не развеяны до сих пор сомнения относительно законности процедуры подготовки, проведения и подведения итогов референдума, самого факта одобрения основного закона страны положенным числом избирателей. В печати, политич. кругах развернулась оживленная дискуссия по поводу необходимости внесения в этот док-т ряда поправок и изменений, направленных на перераспределение власти, совершенствование мех-ма сдержек и противовесов. Данное обстоят-во в значительной мере снижает моральный авторитете и реальную силу К РФ. Юридически же жить по ней обязаны все. Налицо у опред-й части населения глубокий внутренний конфликт между несогласием с предложенным проектом и внешней необходимостью соблюдения уже принятого основного закона. А это еще один источник правового и нравственного нигилизма, ибо психологич. разновидность личности не позволяет ей сформировать четкую и активную соц. позицию отношении нынешнего статус-кво. ПН - продукт соц. отн-й, он обусловлен множеством причин и следствий. В частности, он подпитывается и такими реалиями наших дней, как политиканство и циничный популизм лидеров всех рангов, борьба позиций и амбиций, самолюбий и тщеславий. На личностном уровне ПН выступает в 2 качествах: как состояние умов, чувств, настроений и как образ действий, линия поведения. Нигилизм возникает и как результат неудовлетворенности субъекта своим социально-правовым статусом, неадекватным, по его мнению, собственным возможностям. В целом нигилизм выступает в теоретич. и практич. форме. Он различен в разных слоях и группах общества, зависит в известной степени от таких факторов, как возраст, пол, национальное происхождение, вероисповедание, должностное положение, образование. Не последними причинами правового и нравственного нигилизма, деформации правосознания явл-ся изъяны в следственно-прокурорской и суд. практике. Устранение этих изъянов - один из путей формирования высокой правовой культуры общества, чувства законности и справедливости. Правовому нигилизму способствует и этический нигилизм – пренебрежение нравственными ценностями, традициями. Формы выражения правового нигилизма. 1.Прежде всего, это прямые преднамеренные нарушения действующих законов и иных НПА. 2.Повсеместное массовое несоблюдение и неисполнение юр. предписаний. 3.Война законов, издание противоречивых, параллельных или даже взаимоисключающих правовых актов, кот. как бы нейтрализуют друг друга, растрачивая бесполезно свою силу. 4.Подмена законности политич., идеологической или прагматич-й целесообразностью. 5.Конфронтация представительных и исполнительных структур власти на всех уровнях. 6.Серьезным источником и формой выражения политико-юридического нигилизма явл-ся нарушения прав ч-ка, особенно таких, как право на жизнь, честь, достоинство, жилище, имущество, безопасность. Способы профилактики ПН: *Укрепление режима законности в стране (соблюдение всеми гос. органами, должностными лицами, гражданами Конституции, законов и подзаконов), *Реальное обеспечение верховенства Конституции и законов, *гарантированность прав и свобод человека и гражданина, *совершенствование правовой системы, *повышение авторитета суда и иных правоохранительных органов через их совершенствование и придание им большей эффективности, *обеспечение в стане правопорядка, *правовое воспитание (формирование у граждан в обществе правосознания и правовой культуры). Основные методы борьбы с ПН: убеждение, поощрение, принуждение, наказание.

71. Юр. Факты. Фактич. Составы.

Под юридическими фактами в науке и на практике понимают ся конкретные социальные обстоятельства (события, действия), вызывающие в соответствии с нормами права наступление опреде ленных правовых последствий - возникновение, изменение или прекращение правовых отношений. Понятие юридического факта объединяет два противоречивых, но неразрывно связанных момен та: это явление действительности - событие или действие (мате риальный момент), порождающее в силу указания норм права оп ределенные правовые последствия (юридический момент). Сказанное позволяет очертить основные признаки этого поня тия. Юридические факты есть обстоятельства: Конкретные, индивидуальные. Юридические факты представ ляют собой явления действительности, существующие в опреде ленной точке пространства и времени. Если речь идет о фактах-действиях, то конкретность действий означает, что они совершены определенными субъектами и несут конкретное социальное и пра вовое содержание. Конкретность юридических фактов-событий выражается в том, что они происходят в определенной местности в некоторый определенный момент времени. Несущие в себе информацию о состоянии общественных от ношений, входящих в предмет правового регулирования. Юридическими фактами выступают лишь такие обстоятельства, которые затрагивают прямо или косвенно права и интересы общества, государства, социальных коллективов, личности. Бессодержательные с социальной точки зрения события и действия не могут иметь и юридического значения. Определенным образом выраженные (объективированные) во вне. Юридическими фактами не могут быть абстрактные понятия, мысли, события внутренней духовной жизни человека и тому по добные явления. Вместе с тем законодательство может учитывать субъективную сторону поступков (вину, мотив, интерес, цель) как элементы сложного юридического факта (см. далее). Состояние в наличии либо отсутствии определенных явле ний материального мира. Необходимо учитывать, что юридиче ское значение могут иметь не только позитивные (существующие) явления, но и так называемые негативные факты (отсутствие отно шений служебной подчиненности, родства, другого зарегистриро ванного брака и т.п.). Прямо или косвенно предусмотренные нормами права. Многие юридические факты исчерпывающе определены в норме права. Правоотношения возникают, изменяются или прекращаются вследствие наступления определенных жизненных обстоятельств (фактов). Например, факт призыва на действительную военную службу является основанием для вступления призывника в военно-служебные правоотношения; увольнение в запас, наоборот, прекращает эти правоотношения; с достижением совершеннолетия возникают правоотношения, допускающие участие гражданина в выборах представительных органов государственной власти; в связи с рождением ребенка у супругов возникают обязанности по его воспитанию. Юридические факты формулируются в гипотезах правовых норм. Другими словами, юридические факты порождают отношения между субъектами на основе предписаний правовой нормы. Юридические факты подразделяются по их связи с индивидуальной волей субъекта на две группы: события и действия. События - это юридические факты, происходящие независимо от воли людей (рождение или смерть человека, достижение совершеннолетия, стихийные явления). Действия - это такие юридические факты, наступление которых зависит от воли и сознания людей. С точки зрения законности, все действия людей подразделяются на правомерные и неправомерные (правонарушения). Правомерные действия - это такие юридические факты, которые влекут за собой возникновение у лиц юридических прав и обязанностей, предусмотренных нормами права. В свою очередь правомерные действия делятся на юридические акты и юридические поступки. Юридические акты - это такие правомерные действия, которые специально совершаются людьми с целью вступления их в определенные правоотношения. Например, договор купли-продажи; постановление следователя о возбуждении уголовного дела; решение органа социального обеспечения о назначении пенсии. В первом случае возникают имущественные правоотношения, во втором - уголовно-правовые, в третьем - пенсионные. Юридические поступки - это правомерные действия, которые специально не направлены на возникновение, изменение или прекращение правоотношений, однако влекут за собой такие последствия. Например, гражданин написал письмо в газету с целью решения экологической проблемы района. После опубликования письма у гражданина появляется право авторства на эту публикацию, хотя такой цели при написании письма он не преследовал. Неправомерные действия (правонарушения) - это такие юридические факты, которые противоречат (не соответствуют) требованиям правовых норм. Неправомерные действия нарушают установленный в стране правопорядок. Все правонарушения делятся на преступления и проступки. Преступлениями являются уголовные правонарушения. Проступки бывают дисциплинарными, административными и гражданско-правовыми. В одних случаях правовое отношение связывается с наличием одного юридического факта, в других - с наличием их совокупности. Такая совокупность, или система юридических фактов, называется юридическим составом. Сложность общественных отношений, взаимосвязи между юридическими фактами определяют необходимость наличия целого юридического состава как основания возникновения правового отношения. Нередко единичный факт еще не ведет к появлению у конкретных лиц субъективных прав и юридических обязанностей, а является только предпосылкой возникновения такой возможности, которая станет реальностью при наличии другого или нескольких юридических фактов. В своей совокупности они уже будут являться необходимым основанием возникновения конкретного правового отношения. К примеру, чтобы стать студентом высшего учебного заведения, требуется несколько юридических фактов: окончание среднего учебного заведения, успешная сдача вступительных экзаменов, зачисление по конкурсу приказом ректора. В юридическом составе все юридические факты находятся между собой в логической последовательности и взаимосвязи. Только в таком взаимосвязанном виде они служат основанием возникновения, изменения или прекращения правовых отношений. Отсутствие одного из них разрушает весь юридический состав, и поэтому правовое отношение, которое должно следовать за ним, не наступает вплоть до появления последнего, предусмотренного законом, юридического факта. Поскольку за юридическим фактом следует правовое отношение, законодатель требует достоверного установления фактических обстоятельств дела, чтобы они опирались на неоспоримые доказательства. Предоставление благ и возложение обязанностей на субъектов права всегда должно быть обосновано материалами дела. Многие юридические факты подтверждаются официальными документами: свидетельствами, паспортом, трудовой книжкой, дипломом и т.п. Если достоверность того или иного документа вызывает сомнение, соответствующие государственные органы вправе провести перепроверку, выяснить, действительно ли данный факт имел или имеет место либо его существование опровергается другими более надежными доказательствами, например, выводом экспертизы о подделке документа. Юридические факты требуют своевременной их фиксации. Упущения в этом вопросе устраняются с преодолением значительных трудностей и потому нежелательны.

Правовой нигилизм – форма правового сознания, выражающаяся в отрицательном или равнодушном отношении к правовым нормам.

Правовой нигилизм может выступать в 2 разновидностях или формах:

а) теоретической (идеологической)

б) и практической .

В первом случае имеет место теоретическое, концептуальное обоснование прав.нигилизма, когда ученые, философы, политологи думают, что есть более важные ценности (напр., мировая пролетарская революция), чем право вообще, а тем более право отдельного человека. Во втором случае происходит реализация указанных взглядов и учений на практике, что часто выливается в террор гос-ва против своего народа.

Причины возникновения :

1) деспотичный характер гос. власти;

2) особенность исторического развития гос-ва;

3) пробелы в законодательстве, в правовой системе;

4) несовершенное развитие судебной и правоохранительной деятельности.

Прав. нигилизм выражается в следующих формах:

1) сознательное нарушение законов, а также подзаконных актов (преступление);

2) массовое неисполнение и нарушение прав.норм;

3) распространение в обществе антиправовой психологии, настроений; прямая пропаганда жестокости и насилия;

4) так называемая «война законов»: создание системы прав. актов, которая является параллельной по отношению к системе законодательства; противостояние между законодательством федерального центра и законодательством субъектов;

5) массовые нарушения прав и свобод человека и гражданина;

Основные направления по борьбе с правовым нигилизмом в гос-ве:

1) гарантирование гос-вом прав и свобод человека и гражданина;

2) укрепление режима законности на территории гос-ва;

3) осуществление верховенства основного и др.законов гос-ва;

4) совершенствование правовой системы гос-ва;

5) осуществление правового порядка в гос-ве;

7) проведение в гос-ве правового воспитания.

Правовой идеализм (фетишизм или романтизм) - преувеличение реальных регулятивных возможностей правовой формы. Причины : непонимание законов общественного развития, незнание того, как социальные факторы (включая законы) взаимодействуют в обществе. В нашей стране правовой идеализм большого развития не получил.

Основные направления по борьбе с прав. идеализмом:

1) укрепление в гос-ве режима законности и правопорядка;

2) гарантирование предоставления населению гос-ва провозглашенных прав и свобод человека и гражданина;

3) повышение качества нормативных актов и их сокращение;

4) учет законодателем при принятии им нормативных актов реальной действительности и близости к жизни населения;

5) создание и развитие механизма по реализации нормативного акта, который будет отвечать требованиям надежности и продуманности;

6) осуществление правового воспитания. Если правовой нигилизм означает недооценку права, то правовой идеализм – его переоценку.

Реализация права – процесс воплощения юр.предписаний в правомерных действиях граждан, органов, организаций, должностных лиц и всех иных участников общественных отношений. Различают 4 основные формы реализации права (в основу такого деления положена степень активности субъектов по осуществлению правовых норм):

1) соблюдение (субъекты воздерживаются от совершения противоправных действий, иными словами, соблюдают требования прав. нор);

2) исполнение (субъекты выполняют возложенные на них обязанности, функции, полномочия, реализуя тем самым соответствующие прав.нормы);

3) использование(субъекты по своему усмотрению и желанию используют предоставленные им права и возможности, удовлетворяют законные интересы, осуществляют свою правосубъектность);

4) применение (способ реализации права, который связан с властными действиями юрисдикционных органов и должностных лиц).

Преемственность в праве.

Преемственность в праве – заимствование правом того или иного государства положений прошлых либо современных ему правовых систем. Преемственность – необходимый элемент закона отрицания отрицания, одного из основных законов диалектики. Процесс отрицания включает 2 неразрывно связанных между собой элемента:

а) устранение старого отжившего или не отвечающего изменившимся условиям;

б) сохранение старого положительного, ценного, того, что необходимо для прогрессивного развития.

Правопреемственность имеет 2 аспекта : внутренняя и внешняя заданность прав. развития.

Внутренний аспект правопреемственности – это связь между разными этапами развития нац. прав. системы отдельного государства, внешний аспект- восприятие нац. прав. системой зарубежного прав. опыта.

Основания:

1) общественные отношения;

2) человек как главный адресат прав. норм;

3) связь между правом и государством.

Проявления преемственности в праве:

1) Наличие одинаковых прав. норм, отраслей права в разных прав. системах.

2) Единообразные правила юр.техники (кодексы делятся на общую и особенную части).

3) Рецепция римского права- восприятие рим. права в совр. условиях многими западными странами.

4) Одинаковые способы прав. регулирования -дозволение, запрет, позитивное обязывание.

5) Одинаковые формы реализации права.

6) Сближение международ. и внутригос. права.

7) Человеческая природа (биология, генетика).

Преемственность, которая наблюдается в отечественном праве, затрагивает:

а) содержание права – речь здесь идет об общедемократическом прогрессивном содержании правовых норм и правовых институтов;

б) форму права (российское право оперирует почти такими же источниками права, как и предшествующие, и современные правовые системы; наименование и правовой статус, например, таких источников права, как «закон», «декрет», «постановление», «указ» и др., - не изобретение советского правоведения, а разумное заимствование из прошлого);

в) сферу юридической техники. В сфере юр.техники преемственность наиболее значительна. Правила возведения воли в закон, формы выражения и изложения норм права в нормативных актах, многие правовые конструкции, юридические понятия и термины являются универсальными, т.е. приемлемы для большинства правовых систем, входят составной частью в общую культуру общества. Сказанное, однако, не исключает возможности иной их интерпретации или наполнения новым содержанием. В результате одни юр.термины сохраняют свое прежнее значение (например, «казус», «акцепт», «арбитр», «презумпция» и т.д.), др. употребляются в ином значении. Несколько иной смысл ныне, к примеру, вкладывается в понятие «алименты»: римляне этим термином обозначали предоставляемые питание, жилище, одежду и т.д.

Принципы права.

Принципы права – основополагающие, исходные положения, определяющие содержание воздействия права на общественные отношения и выступающие критериями его ценности для субъектов права. Принципы права выражают и характеризуют самые главные черты права как регулятора общественных отношений, они являются стержнем, который объединяет нормы права и который придает определенную заданность правотворческим и правоприменительным органам.

Виды. В зависимости от своего объема действия и влияния на характер правового регулирования принципы права подразделяются на общеправовые, межотраслевые и отраслевые. Возможно также выделение принципов отдельных правовых институтов, но в большинстве случаев они охватываются отраслевыми или межотраслевыми принципами.

Общеправовые – это основные, главные, исходные принципы права. Они характеризуют право в целом, а не отдельную его отрасль или институт.

Говоря о принципах права современных демократических государств, следует назвать следующие принципы:

1) принцип справедливости означает справедливое с точки зрения личности, общества, государства правовое регулирование, справедливое наказание, справедливую возмездность и т. д.;

2) принцип гуманизма означает то, что право призвано защищать прежде всего человека, закрепляет и гарантирует естественные и неотъемлемые права и свободы каждого человека;

3) принцип единства прав и обязанностей – органическая связь и взаимообусловленность юр.прав и обязанностей участников общественных отношений. Принцип требует не только формального провозглашения прав и свобод граждан, но и возложения обязанностей на определенных субъектов (государство, др.граждан) обеспечивать эти права и свободы. Нет обязанностей без прав, а прав без обязанностей;

4) принцип демократизма означает, что право должно быть фактическим результатом осуществления народовластия, также означает предоставление возможностей для активного участия населения в решении важнейших проблем общества (проведение референдумов, выборов);

5) принцип законности означает деятельность всех субъектов права – общества, государства, должностных лиц, организаций, граждан в рамках закона и на основе закона;

6) принцип равенства граждан перед законом закреплен Конституцией РФ в качестве одного из основных (2 гл. права и свободы человека и гражданина ст.19 п.1). Он означает, что запрещаются любые формы ограничения прав граждан по признакам социальной, расовой, национальной, языковой или религиозной принадлежности. Гос. власть должна гарантировать равенство прав граждан независимо от пола, расы, национальности, имущественного и должностного положения, религии и т. д.;

7) принцип ответственности за вину означает, что юр. ответственность может быть возложена на лицо, если оно виновно в нарушении требований правовой нормы

Межотраслевые принципы права – это принципы, не являющиеся всеобщими, а присущие нескольким отраслям права и выражают особенности нескольких родственных отраслей права.

Отраслевые принципы присущи конкретной отрасли права. Они характеризуют отдельную отрасль права, определяют ее индивидуальные черты, отличающие от др.отраслей. Напр., назначение уголовного наказания только судом (принцип уголовного процесса).

Функции права.

Функция права – проявление социального назначения права, определенное направление его воздействия на общественные отношения.

Существует несколько видов функций :

1) общесоциальные;

2) специально-юридические.

Общесоциальные функции (совпадающие с функциями государства) – функции , посредством которых право выражается в качестве социальных регуляторов отношений в различных сферах общественной жизни:

1) политическая функция заключается в регулировании отношений власти, отношений между социальными группами и в регулировании национальных отношений.;

2) экономическая направлена на юридическое обеспечение надежности и справедливости экономических отношений,к примеру, право закрепляет формы собственности;

3) культурно-историческая направлена на собрание и развитие культурно-духовных ценностей;

4) функция социального контроля заключается в исполнении воздействия права на поведение субъектов с помощью поощрения, стимулирования, удержания от неправомерных действий и т. д.;

5) воспитательная – функция, посредством которой складывается убежденность в целесообразном и справедливом порядке правового регулирования;

6) экологическая т.д..

Специально-юридические функции – это функции, посредством которых определяются средства и приемы регулирования общественных отношений:

1) регулятивная статистическая функция выражается в воздействии права на общественные отношения, путём закрепления их в тех или иных правых институтах (право собственности);

2) регулятивная динамическа я выражается в воздействии права на общественных отношения, путём оформления их движения в форме правовых отношений (дееспособность, компетенция).;

3) охранительная направлена на охрану наиболее значимых общественных отношения, реализуется путём применения специальных охранительных норм, состоит в охране положительных, правомерных и вытеснении отрицательных явлений общественной жизни, а также пресечении, предупреждении и восстановлении нарушенных прав:

4) компенсационная– функция, с помощью которой обеспечивается предоставление компенсаций за причиненный вред или нанесенный ущерб;

5) восстановительная направлена на восстановление нарушенного права либо положения;

6) ограничительная направлена на ограничение в общественных отношениях общественно опасного поведения;

7) карательная состоит в назначении наказания за совершенные правонарушения.

Право и закон.

Вопрос о соотношении права и закона вызывает много споров в юридической литературе. Чтобы понять суть проблемы необходимо учитывать то, что термин «закон» достаточно многозначен.

В узком смысле закон – это акт высшей юр. силы, принятый органом законодательной власти или путем всенародного голосования, в широком – любой источник права. В контексте данной проблемы под «законом» следует понимать все официальные источники юр. норм (зако­ны, указы, постановления, юр. прецеденты, санкционированные обычаи и др.).Стремление отождествить право и закон имеет определенное основание: в этом случае рамки права строго формализуются, а именно, правом признается лишь то, что возведено в закон; вне закона права нет и быть не может. С другой стороны, если под правом понимать только нормы права, то вывод о тождестве права и закона неизбежен. Если же признавать, что право включает в себя и социально-правовые притязания (естественное право) и субъективные права, то проблема соотношения права и закона – более чем очевидна.

Т.о, можно обозначить 2 принципиальных подхода:

а) право есть творение гос. власти и правом следует считать все официальные источники норм независимо от их содержания (приверженец Габриель Феликсович Шершеневич);

б) закон, даже принятый надлежащим субъектом и в надлежащей проце­дурной форме, может не иметь правового содержания, быть неправовым законом и выражать политический произвол. Не может быть права до и вне своей формы (закона). Правовое содержание не возведенное в закон, не имеет гарантии реализации, а значит, не является правом в точном смысле этого слова. Ведь то, что называют «естественным правом», на самом деле представляет собой естественно-социальные начала, которые должны определять содержа­ние юридических предписаний, а правом (с точки зре­ния современных представлений о свойствах права) не является.

В настоящее время суть проблемы различения права и закона состоит не в противопоставлении естественного права пози­тивному, а в установлении соответствия между содержанием и формой самого позитивного права.

1) Право и закон следует различать. Закон (официальные источники норм) - это форма выражения, объективирования права вовне, а право-единство этой формы и содержания (правил поведения).

2) Не может быть права до и вне закона (своей формы). Форма - способ жизни права, его существования.

3) Закон может иметь неправовое содержание, быть, с этой точки зрения, пустой, бессодержательной формой - «неправовым законом». (Правовое со­держание у закона или неправовое - это определяется как на основе общих естественно-правовых начал, так и исходя из конкретно-исторических усло­вий существования данного общества.)

4) Разграничение права и закона имеет большой гуманистический смысл, так как право в этом случае рассматривается как критерий качества закона, установления того, насколько последний признает права человека, его интересы и потребности.

Правовой идеализм – это форма правосознания, выражающаяся в переоценке возможностей прав и возможностей их осуществления.

Основные формы проявления: 1) нереалистическое отношение к праву; 2) абстрактное, оторванное от жизни восприятие права; 3) неоправданная вера населения в законы, которые смогут быстро изменить их жизнь; 4) восприятие права в буквальном смысле как регулятора общественных отношений; 5) игнорирование существования в реальной действительности иных, кроме права, регуляторов общественных отношений; 6) идеалистическое отношение законодательных органов к праву, которое может выражаться в форме: а) игнорирования реальной действительности при разработке и принятии нормативных актов; б) непродуманности механизма по реализации нормативного акта; в) недостаточного понимания связи, существующей между интересами населения и нормативным актом; г) слепая вера в разрешение актуальных жизненных проблем посредством принятия нормативного акта и т.д.; 7) понимание государственными органами власти и должностными лицами возможностей нормативного акта и пределов правового воздействия, которые не соответствуют реальной обстановки; 8) акцентирование внимания только на формальной стороне права и т.д.

Причины распространения: 1) особенности в историческом развитии государства; 2) историческое могущество государства во всех сферах общественной жизни, а вследствие этого подчинение права государству; 3) недостаточное количество правовых норм, которое продолжалось на протяжении нескольких десятилетий и даже столетий; 4) ориентирование на западные правовые государства, их идеализация, а также заимствование их норм и традиций; 5) наличие неразвитого и искаженного правового сознания; 6) недостаток в развитии политической и правовой культуры; 7) юридическая неграмотность и т.д. Основные направления по осуществлению борьбы с правовым идеализмом: 1) укрепление в государстве режима законности и правопорядка; 2) гарантирование предоставления населению государства провозглашенных прав и свобод человека и гражданина; 3) повышение качества нормативных актов и их сокращение; 4) учет законодателем при принятии им нормативных актов реальной действительности и близости к жизни населения; 5) создание и развитие механизма по реализации нормативного акта, который будет отвечать требованиям надежности и продуманности; 6) осуществление правового воспитания; 7) приведение и приближение норм права и целой юридической науки к реальности и действительности и т.д.

СОЦИАЛЬНЫЕ И ТЕХНИЧЕСКИЕ НОРМЫ: ПОНЯТИЕ, ОСОБЕННОСТИ И ВЗАИМОСВЯЗЬ

Социальные нормы – это общеобязательные и объективно необходимые правила поведения, которые регулируют отношения между людьми. Основные виды социальных норм: 1) обычаи – это устойчивые правила поведения людей, которые исторически сложились в результате многократного повторения, сохраняются в сознании людей и охраняются посредством общественного мнения; 2) религиозные нормы – это совокупность правил поведения, которые отражают определенное мировоззрение и мироощущение, основанная на вере в существование Бога и сверхъестественных сил; 3) корпоративные нормы – это система правил поведения, устанавливаемые определенной корпоративной организацией с целью регулирования отношений между ее членами, но только в пределах установленных государством полномочий; 4) политические нормы–это совокупность правил поведения общего характера, которые устанавливаются и санкционируются субъектами политической системы по поводу формирования и использования государственной власти; 5) организационные нормы – это правила поведения, которые регулируют отношения, связанные с производственными и организационными вопросами. Также социальные нормы делят на следующие виды: 1) нормы морали; 2) этические нормы; 3) семейные нормы; 4) нормы традиций и привычек; 5) деловые обыкновения; 6) правила этикета. Особенности социальных норм: 1) в качестве предмета регулирования выступают общественные отношения; 2) субъектами социальных норм выступают люди, являющиеся представителями социальной сферы. Технические нормы – это правила поведения, которые регулируют отношение человека к природе и технике и возникают по поводу их наиболее целесообразного использования. Технические нормы обеспечивают целесообразное и безвредное использование природных ресурсов, технических достижений и орудий труда, так как определяют оптимальные методы, приемы и средства обращения людей с техническими объектами. Особенности технических норм: 1) в качестве предмета регулирования выступают не социальные отношения, а технические; 2) субъектами технических норм выступают не только люди, но и природа, техника. Между техническими и социальными нормами осуществляется взаимодействие, так как некоторые технические нормы затрагивают существенные интересы определенных социальных общностей и становятся технико-социальными. Технико-социальные нормы – это общеобязательные нормы, которые поддерживаются не только силой природы, но и правом и государством, их невыполнение влечет за собой юридические последствия.

Соотношение права и норм морали

Право – система особых социальных норм, которые с учетом общечеловеческой справедливости и свободы признаются, устанавливаются и охраняются государством, формально определены, регулируют общественные отношения, общеобязательны для всех членов общества.

Мораль - система норм и принципов, регулирующих поведение людей с позиций добра и зла, справедливого и несправедливого и т.п.

Право – система общеобязательных, формально определенных юридических норм, выражающих общую, классовую волю (конкретные интересы общества, классов), устанавливаемых и обеспечиваемых государством и направленных на урегулирование общественных отношений.

Норма права – обязательное для всех и формально определенное правило поведения.

Норма морали - правила поведения, которые регулируют общественные отношения на основании исторически складывающихся представлений о добре и зле, честном и бесчестном, не(справедливом).

Единство между правом и моралью:

· - единая основа - общечеловеческая система социальных ценностей и представлений о добре, справедливости, честности, равноправии;

· - нормативно-регулятивный характер - право и мораль выступают в качестве определителей границ поведения людей в типичных жизненных ситуациях;

· - единый объект регулирования (общественные отношения), достижение одинаковых целей (социально полезного развития общества), фундаментирование общеисторической ценности и показатели уровня развития социальной и культурной жизни общественно-политической системы.

Различия между правом и моралью:

· - по происхождению (мораль возникает вместе с обществом, право - вместе с государством);

· - по форме выражения (мораль содержится в общественном сознании, право - в специальных нормативных актах, имеющих письменную форму);

· - по сфере действия (мораль может регулировать практически все общественные отношения, право – наиболее важные и только те, которые в состоянии упорядочить);

· - по времени введения в действие (моральные нормы вводятся в действие по мере их осознания, правовые - в конкретно установленный срок);

· - по способу обеспечения (нормы морали обеспечиваются мерами общественного воздействия, нормы права - мерами государственного воздействия);

· - по критериям оценки (нормы морали регулируют общественные отношения с позиции добра и зла, справедливого и несправедливого, нормы права - с точки зрения законного и незаконного, правомерного и неправомерного).

Взаимодействие проявляется в схожем регулировании общественных отношений, формировании у населения должной юридической и нравственной культуры, ответственности, правосознания. Их требования во многом совпадают: то, что осуждает и поощряет право, осуждает и поощряет, как правило, и мораль. И наоборот. Многие правовые нормы вытекают из нравственных (не убий, не укради и т.п.).

Вместе с тем возможны и противоречия между ними, когда одна и та же ситуация может регулироваться по-разному со стороны права и морали из-за несовпадении интересов общества и государства; различие методов регулирования; разные критериев оценки поведения; расхождения из-за развития общественной жизни и государства; неравномерное развитие норм морали и норм права.