Жизнь помойка. Жизнь на свалке. Фриганы. Игорь, местный житель, электрик

Здесь проживает около 3000 семей. Некоторые дети, которые называют это место домом, даже родились здесь. Жизнь этих людей мы можем увидеть благодаря серии фотографий, сделанных французом Александром Сеттлером (Alexandre Sattler).

Как ни странно, первоначально его цель была совсем другой, он посетил Bantar Gebang, чтобы полнее раскрыть проблему отходов в Индонезии, но то, что он там увидел, потрясло его до глубины души.

Ежедневно свалка увеличивается на 9 тыс. тонн мусора

Сеттлер обнаружил, что на свалке, которая ежедневно получает 9000 тонн мусора, живут люди, которые зарабатывают его перепродажей и переработкой. Фотограф назвал дизнь на свалке Bantar Gebang «миром нечистот».

«Когда я прибыл в Bantar Gebang, то увидел множество людей, живущих там. Наиболее шокировал меня тот факт, что чьи-то отходы для кого-то являются продуктами питания и заработком. Масштабы неравенства поражают. Объедки фруктов и овощей здесь являются обычной пищей «.

Условия жизни на свалке

Условия жизни ужасны: вонь, бактерии, гниение… Семьи с детьми живут в шалашах, без медицинской помощи и чистой питьевой воды. Дети играют в мусоре тем же мусором.

Многие малыши бегают босиком. Поскольку земля усеяна острыми предметами, травмы не являются редкостью. Удивительно, но дети кажутся счастливыми и беззаботными. Я подозреваю, так происходит только потому, что они просто не знают, какой могла бы быть их жизнь.

Эти ребята показали мне, что даже в самых худших условиях можно найти немало поводов для хорошего настроения. Я познакомился с детьми, которые играли и веселились, они были рады побеседовать со мной, а также познакомили меня со своими родителями, показали игрушки и жилища. Они никогда не видели, как живут другие дети за пределами их свалки, поэтому им кажется, что жизнь прекрасна. Жизнь на свалке Bantar Gebang ужасна.

Безысходность причина жизни в таких условиях

Взрослые, однако, не были столь оптимистичными. Как кажется, они адаптировались к ситуации из безвыходности, но тем не менее, не приняли ее. Тем не менее, я был тронут их дружелюбием и их гостеприимным отношением.

Бывшая здешняя жительница, Реза Бонард, делает все возможное, чтобы улучшить здешние условия проживания. Она была одна из счастливчиков – имела возможность посещать среднюю школу в городе. Повзрослев, Бонард покинула свалку, но затем вернулась, чтобы дать возможность бывшим односельчанам выбраться из нищеты. Вместе с британцем Джоном Девлином она создала благотворительную организацию BGBJ, которая прилагает усилия к обучению детей и улучшению качества жизни.

Давно канули в Лету те страшные советские времена, когда людей заставляли строить дороги, электростанции, новые заводы, фабрики, детсады, больницы и школы, жилье…чтобы потом миллионами бесплатно загонять наивных граждан в новые квартиры, насильно втюхивать им дармовые путевки от комсомола, профкома в заграничные туры, билеты на спектакли в оперу или театр, на концерты известных артистов.

Помните производственные столовые тех времен? Комплексный обед за 50 копеек, хлеб бесплатный. Но что-то я не припомню, что бы его выбрасывали на помойку, вообще в те ужасные времена к хлебу относились с почтением, даже ребенок знал его социальную значимость.

Сегодня в мусорные баки, на свалки России ежедневно попадают тысячи тонн хлеба и других продуктов, снятых с полок супермаркетов, вывезенных со складов и вынесенных из квартир.

Одинокие бездомные и безработные граждане еще с голодных девяностых стали привычным антуражем помоек. Спасительных «ножек буша» хватало не всем, а биологическая потребность жевать присуща всем двуногим. И, по сути, человек может есть все, что угодно. Некоторые старожилы продуктовых помоек даже предпочитают свежим фруктам протухшие и подгнившие, утверждая, что они легче перевариваются.

Однако, речь не только о категории граждан, (а их по официальной российской статистике 40 миллионов), выражаясь словами гаранта нашей Конституции, «…с пониженной социальной ответственностью», а и о новых борцах за свободу, справедливость, против расточительства, перепроизводства пищи.

Эти люди, питающиеся на помойках, называют себя фриганами.

Эти блюда приготовлены из продуктов, взятых на помойке…
Они так и выглядят.

Это слово происходит от английских free (свободный, бесплатный) и vegan (веган). В целом фриганство обозначает стиль жизни, свободный от потребительства. Фриганы стремятся к снижению до минимума приобретения ресурсов, поэтому основным источником еды, одежды и прочих благ жизни для них становятся мусорные контейнеры и свалки.

Движение фриганов появилось и популярно в Америке, особенно в Нью-Йорке, где люди часто встречаются и роются в помойках вместе. Популяризатором американского движения является 28-летний Адам Вейссман, “зеленый” активист и создатель сайта www.freegan.info. Но и в нашем Новосибирске люди, многие из которых имеют и жилье, и работу ради спасения мира ищут еду в мусорках и на помойках.Что же происходит?

Возле мусорного бака магазина “Пятерочка” на Затулинке. г. Новосибирск.

Фриганство – продукт богатых стран. Оно популярно в Америке и Европе, где просроченную еду раздают бесплатно, выставляя на специальные стеллажи, или развозят по больницам или детским домам.

В России даже наличие работы и крыши над головой не спасает от полуголодной жизни, конечно по меркам цивилизованного мира. Ведь кружка чифира по утрам и сухарь – нормальный завтрак в стране, являющейся огромным концлагерем. Помнится и американское движение «хиппи», объединившее под свои знамена вполне успешных и нередко очень состоятельных художников, поэтов, музыкантов, отличавшихся твердыми личными убеждениями в несправедливости общественных правил, в СССР принял совсем иные формы – подражательские, но ничего не имеющие общего с реальным протестом.

Так же и российское фриганство, на мой взгляд, – жалкое подражание истинному движению, привычная лживая подтасовка и подмена понятий. Русский раб даже себе боится признаться в своем ничтожестве и неспособности к сопротивлению. Даже голодные обмороки он будет объяснять окружающим тлетворным влиянием запада, подрывной деятельностью заграничных врагов.

В России нет системы утилизации продуктов из магазинов и пунктов общественного питания, поэтому они оказываются на закрытых помойках, без упаковки. Чаще всего владельцы крупных магазинов огораживают надежным забором свои мусорные контейнеры и обливают отходы хлоркой.

Оправдать, осуждаемые в нашем странном обществе кормление на помойках, – вот для чего российские не вполне сытые граждане называют себя красивым словом фриган, означающим «свободный». Россия…

Тем не менее, многие верят в эту идейную сказку о борьбе фриганов с несправедливым государством путем поедания гнилья и тухлятины. Ведь зная менталитет нынешних торгашей, чуть-чуть думающий человек понимает, что рестораны и кафе эту тухлятину до последнего будут использовать и продавать потребителю, изобретательно маскируя тухлый запах и гнилой привкус соусами и приправами, а в высокой их квалификации по обману не стоит сомневаться, достаточно почитать новости о массовых отравлениях в детских садах, школах и лагерях отдыха.

Не в пользу «протестующих» и то, что на реальный протест под знамена оппозиции их силком не загонишь, а на вонючие пиршества они сами организовываются в группы и движения. Конечно, за вырванную из зубов бешенной крысы кусок просроченной колбасы тебя не упрячут на 5-6 лет по политической…

Я позвонил двум своим знакомым, служащим разных торговых магазинов Новосибирска Роберту и Надежде и задал вопросы о порядке утилизации просроченных товаров и об их отношении к фридерству.

Роберт:

1.Отправляем обратно поставщику, согласно договору или утилизируем, привлекая специальные компании.

2.Это ты о бичах, которые по свалкам лазают? Отношусь спокойно, как к неизбежному…

Надежда:

1..Продукты, у которых вот-вот закончится срок годности продаем с 50% скидкой, выставляя на специальной витрине.

2. Наш магазин находится в оживленном районе, недалеко от Красного проспекта.Из-за жалоб горожан на бездомных, без конца роящихся в контейнерах с отходами, посыпаем их теперь хлоркой.

Неофициально оба интервьюера добавили, что ни один магазин не выбросит чуть-чуть испорченную или просроченную еду, а предпочтут переклеить этикетки с другой датой. У многих больших магазинов имеется производственные цеха, где из протухшей тушки курицы сделают вполне приличную на вид копченую птицу, а из завонявшего сыра получится начинка для булочки или пирога.

Гусинобродская свалка. Новосибирск.

Короче, в российские контейнеры и на свалки попадает продукт гарантированно имеющий общее микробное загрязнение, группы кишечных палочек и других процессов гниения, бактериальное загрязнение, следы присутствия грызунов, насекомых. Мне кажется, с движением фридерства следует ожидать ярких вспышек подзабытых заболеваний, а также неизвестных, которые появятся в результате бурного взаимодействия гниющих отходов, русского желудочного сока и влияния лишней хромосомы, щедро внедренной в биоматериал безумного русского фридера.

То же без ворон и крыс…

Боюсь, что это движение только набирает силу. Первые дни нового года с новыми же ценниками в магазинах несомненно прибавили желающих отовариваться где-нибудь во дворе магазина «Сибирский Гигант», забравшись в мусорный контейнер, подсвечивая себе найденным тут же китайским фонариком, пугая давно непуганых жирных российских крыс.

Городская свалка
Анатолий Сухаржевский

Здесь человечества не жалко,
Куда ни глянь – со всех сторон
Прокисшим смрадом дышит свалка,
И дым, и тысячи ворон.

На горы мусора вползая,
Как мураши, и там, и тут,
От птичьего оглохнув грая,
Машины блевоту везут.

А рядом из кусков картона,
Из целлофана и тряпья
Толпа бродяг,- удел бездомных,
Лачуги лепит для жилья.

Копаются в гнилых отходах
И, не поморщившись, с руки
(Мне б этого не видеть сроду),
Едят помойные куски.

О, эта свалка городская
От скверов чистых вдалеке,
Ты, клубы дыма изрыгая,
В овраге том, в березняке.

Ползёшь, на город напирая,
Плодя заразу и бомжей,
Как явь, к которой привыкаем,
На всё махнув рукой уже.

Совсем недалеко от вашего дома - может быть, в паре десятков километров, а может быть и значительно ближе - работает масштабный химический реактор, куда каждый день загружают новые порции ингредиентов, состав которых точно не знает никто, да и результат работы самого реактора не вполне предсказуем. Реактор этот называют свалкой, или, в переводе на бюрократический язык, полигоном твердых бытовых отходов. Все, что выбрасывают жители городов, в конечном счете оказывается здесь. Редакция N+1 решила выяснить, что происходит с мусором, когда он оказывается на свалке.

В 2015 году в России, по данным аналитической компании Frost&Sullivan, было произведено 57 миллионов тонн твердых бытовых отходов, это лишь немногим меньше объема производства стали (71 миллион тонн). В Москве и области бытовой мусор (около 11 миллионов тонн в год) в основном состоит из пищевых отходов (22 процентов), бумаги и картона (17 процентов), стекла (16 процентов) и пластика (13 процентов), на ткань, металл и древесину приходится по 3 процента, еще около 20 процентов - на все остальное. В России на мусорные полигоны попадает до 94 процентов мусора, только 4 процента перерабатывается и 2 процента - сжигается. Для сравнения: в ЕС в переработку идет 45 процентов мусора, 28 процентов - попадает на свалки, а 27 процентов - сжигается.

Российские свалки за год выделяют в атмосферу 1,5 миллиона тонн метана и 21,5 миллиона тонн СО 2 . Всего в России на 2015 год было 13,9 тысячи действующих мусорных полигона, из них в Московской области - 14. Только одна московская свалка в Чеховском районе (полигон «Кулаково») за год выдала в атмосферу 2,4 тысячи тонн метана, 39,4 тонны углекислого газа, 1,8 тонны аммиака и 0,028 тонны сероводорода.

Мусорный полигон в разрезе

Правильно организованный мусорный полигон - сложное высокотехнологичное сооружение. Прежде чем он будет готов к приему мусора необходимо подготовить дно: выложить его слоем глины толщиной около метра, поверх постелить водонепроницаемую геомембрану, слой геотекстиля, 30-сантиметровый слой щебня, в котором нужно уложить систему труб для сбора фильтрата - жидкости, которая будет собираться из мусора, а сверху будет еще защитная проницаемая мембрана. Дно свалки должно быть минимум на полметра выше грунтовых вод. Рядом со свалкой потребуется насосная и очистная станция для откачки и обезвреживания фильтрата, который насыщен органическими кислотами и другой органикой, соединениями тяжелых металлов. Кроме того, в слое мусора, когда он начнет накапливаться, потребуется установить систему труб для сбора и утилизации свалочного газа, станцию для его очистки и сжигания. Когда свалка заполнится (обычно полигон принимает мусор 20-30 лет) нужно сверху закрыть полигон еще одним защитным слоем, сохранив систему сбора свалочного газа - ей предстоит работать еще десятки лет.

Жизнь свалки

Химическую жизнь мусора на свалке условно можно разделить на четыре главных фазы . Во время первой фазы аэробные бактерии - бактерии, которые способны жить и развиваться в присутствии кислорода, - расщепляют все длинные молекулярные цепочки углеводов, белков, липидов, из которых состоит органический мусор, то есть, в основном пищевые отходы. Главный продукт этого процесса - углекислый газ, а также азот (количество которого постепенно снижается в течение жизни свалки). Первая фаза продолжается до тех пор, пока в мусоре остается достаточно кислорода, и она может занимать месяцы или даже дни, пока мусор относительно свеж. Содержание кислорода сильно варьируется в зависимости от степени спрессованности мусора и от того, насколько глубоко он захоронен.

Вторая фаза начинается, когда весь кислород в мусоре уже использован. Теперь главную роль играют анаэробные бактерии, которые превращают вещества, созданные их аэробными коллегами, в уксусную, муравьиную и молочную кислоту, а также в спирты - этиловый и метиловый. Среда на свалке становится очень кислотной. По мере того, как кислоты смешиваются с влагой, это высвобождает питательные вещества, делая азот и фосфор доступными для многоликого сообщества бактерий, которые в свою очередь интенсивно вырабатывают углекислый газ и водород. Если свалка будет потревожена или в толщу мусора каким-то образом проникнет кислород, все возвращается к первой фазе.

Третья фаза в жизни свалки начинается с того, что определенные разновидности анаэробных бактерий начинают перерабатывать органические кислоты и формировать ацетаты. Этот процесс делает среду более нейтральной, что создает условия для бактерий, продуцирующих метан. Бактерии-метаногены и бактерии, вырабатывающие кислоты, формируют взаимовыгодные отношения: «кислотные» бактерии вырабатывают вещества, которые потребляют метаногены, - углекислый газ и ацетаты, которые в больших количествах вредны для самих кислотопродуцирующих бактерий.

Четвертая фаза - самая длинная - начинается, когда состав и уровень производства газов на свалке становится относительно стабильным. На этой стадии свалочный газ содержит от 45 до 60 процентов метана (по объему), от 40 до 60 процентов - углекислого газа, и от 2 до 9 процентов других газов, в частности, соединений серы. Эта фаза может продолжаться примерно 20 лет, но даже через 50 лет после того, как на свалку перестали привозить мусор, она продолжает выделять газ.

Динамика объема различных газов, выделяемых мусором в зависимости от времени

Метан и углекислый газ - главные продукты разложения мусора, но далеко не единственные. В репертуар мусорных полигонов входят сотни разнообразных летучих органических веществ. Ученые, которые обследовали семь свалок в Британии, обнаружили в составе свалочного газа около 140 различных веществ , в том числе алканы, ароматические углеводороды, циклоалканы, терпены, спирты и кетоны, соединения хлора, в том числе хлорорганические соединения, такие как хлорэтилен.

Что может пойти не так

Завкафедрой экологического мониторинга и прогнозирования РУДН Марианна Харламова объясняет, что точный состав свалочного газа зависит от множества факторов: от времени года, от соблюдения технологий при строительстве и эксплуатации полигона, от возраста свалки, от состава мусора, от климатической зоны, от температуры воздуха и влажности.

«Если это действующий полигон, если продолжаются поступления органического вещества, то состав газа может быть очень разный. Там может идти, например, процесс метанового сбраживания, то есть в атмосферу попадает, в основном, метан, затем углекислый газ, аммиак, сероводород, могут быть меркаптаны, серосодержащие органические соединения», - говорит Харламова.

Самыми токсичными из главных компонентов выбросов являются сероводород и метан - именно они в больших концентрациях могут вызывать отравления. Однако, отмечает она, человек способен чувствовать сероводород в очень небольших концентрациях, которые еще очень далеки от опасных, поэтому если человек чувствует запах сероводорода - это еще не значит, что ему немедленно угрожает отравление. Кроме того, при горении мусора могут выделяться диоксины - значительно более токсичные вещества, которые, однако, не оказывают немедленного действия.

Технология эксплуатации мусорных полигонов предполагает, что свалочный газ собирается с помощью системы дегазации, затем его очищают от примесей и сжигают в факелах, либо используют в качестве топлива. Харламова отмечает, что сжигание неочищенного свалочного газа, как это делалось , например, на полигоне Кучино, может создать множество новых проблем с токсичными продуктами горения.

«В этом случае образуется, например, диоксид серы (при горении сероводорода), и другие токсичные сернистые соединения. При нормальной утилизации газа необходимо сначала очистить его от соединений серы», - говорит она.

Еще одна угроза возникает, когда в толще мусора начинается сильный разогрев, пожар без доступа воздуха, похожий на торфяной. В этом случае свалка резко меняет свой репертуар, в выбросах в большом количестве появляются альдегиды, полиароматические углеводороды, хлорированная полиароматика. «При этом возникает характерный запах. Обычный запах свалки - это запах гниения, который дают сероводород и меркаптаны. В случае пожара начинает пахнуть жареной картошкой - это запах фтороводорода, который образуется при горении», - объясняет Харламова.

По ее словам, иногда пытаются прекратить поступление в атмосферу свалочного газа, закрывая полигон сверху пленкой, а затем слоем земли. Но это создает дополнительные проблемы: «При гниении образуются пустоты и возникают провалы грунта, кроме того, пленка не пропускает воду, а значит сверху будут возникать болота», - говорит она.

Главный источник проблем со свалками, отмечает Харламова - пищевые и органические отходы. Именно они в основном создают условия для «производства» метана и сероводорода. Без пищевых отходов мусор намного лучше поддается сортировке и переработке. «Если бы нам удалось организовать систему сбора мусора так, чтобы органика не попадала на полигоны ТБО, это решило бы большую часть проблем со свалками, которые возникают сегодня», - считает ученый.

Сергей Кузнецов

, автор проекта «Кровью и потом», ездит по миру и снимает репортажи о людях, вынужденных добывать себе пропитание тяжёлым трудом в нечеловеческих условиях. Одни из героев фотопроекта — беженцы из Мьянмы, живущие и работающие на таиландской свалке. Сергей рассказал сайт о жизни, от которой бегут на помойку, возможностях, которых нет, и безысходности, которая страшнее тошнотворного запаха.

О лагере и свалке

Изначально я поехал на север , в город Мае Сот, чтобы попасть в лагерь беженцев из Мьянмы. Во всём королевстве таких несколько, но Мае Ла — самый большой: ему около тридцати лет, численность населения в пик заселённости достигает 55 тысяч человек, и сам лагерь простирается километров на семь. А потом волонтёры из гест-хауса, в котором я остановился, рассказали мне о свалке неподалёку, где живут и работают такие же беженцы из Мьянмы. Так я там и оказался.

В Мьянме всё очень плохо, поэтому при любой возможности бирманцы стараются бежать в Таиланд. Я много раз задавался вопросом, почему кто-то из них едет в лагерь, а кто-то — на свалку, но так и не нашёл ответа. Одни живут в совершенно адских условиях и получают за свой труд сущие копейки, в то время как тот же самый народ живёт в лагере абсолютно безбедно и, как мне показалось со стороны, абсолютно другой, счастливой жизнью. Во многих домах там спутниковые тарелки, у жителей — планшеты и смартфоны, дети бегают с телефонами. Неплохая жизнь для беженцев. А вот на свалке — настоящий ад. Но в Мьянме похищают людей, там развита работорговля, плюс постоянные этнорелигиозные конфликты и большая вероятность, что тебя могут запросто убить. Получается, даже такая чудовищная жизнь на помойке для этих беженцев лучше, чем жизнь на родине.

О жизни на помойке

Запах на свалке стоит просто тошнотворный, его не передать словами. Весь мусор свозится туда: там и битое стекло, и острый металл, и горы использованных шприцев. И дети там бегают, кто-то — в обуви, кто-то — босиком.

Деревня беженцев тоже стоит прямо на помойке. Дома абсолютно типичны для Азии: из бамбука и «подняты» над землёй на полметра. По сути — просто хижины, в которых ничего в общем и нет: люди спят на полу (у кого-то есть лежанки), иногда какая-то часть комнаты отгорожена от кухни. Сама кухня представляет собой закуток в один-два метра, где стоят тазики и вёдра с водой. Там и готовят, и моют посуду, и моются сами.

О работе, образовании и медицине

Несколько раз в день сюда приезжают грузовики с мусором, и как только его вываливают, тут же появляются люди. Они разрезают мешки специальными изогнутыми ножами, похожими на серпы, перебирают мусор, выуживают то, что кажется им наиболее ценным, и складывают в собственные мешки. Набив их, относят в промежуточный «сортировочный пункт» и уже там занимаются тщательной разбором: пластиковые бутылки — отдельно, металл — отдельно, стекло — отдельно. Потом приезжает другая машина, которая уже увозит. Чтобы хоть как-то себя прокормить, в неделю каждый должен отсортировать как минимум 35 мешков мусора.

Работой занята вся семья, включая детей. Я видел на свалке и пожилых, и людей среднего возраста, и совсем маленьких, трёх-четырёх лет. Недалеко от свалки, прямо на её границе, есть школа, где детей обучают волонтёры, но не каждый может себе позволить отправить ребёнка в школу, хоть это и бесплатно. Потому что, если ребёнок будет учиться, он не будет работать, а значит, у семьи будет меньший доход. Кстати, ни больницы, ни поликлиники я не заметил. Вероятно, с лёгкими заболеваниями они справляются сами, но вот если что-то посерьёзней, у них и денег-то не будет, чтобы обратиться к врачу. Скорее всего, из-за жуткой антисанитарии смертность там очень высока.

О другом отношении

О безысходности

Находиться там действительно очень тяжело. Не физически — к тошнотворному запаху довольно быстро привыкаешь, а эмоционально. Осознание того, что так живут люди, так живут дети, сильно давит. Даже когда я уехал оттуда, долго находился в подавленном состоянии: грустно, печально, но что ты можешь сделать? Ничего. Такого везде хватает, свалка в Мае Сот — не единственное такое место нас на земле, чуть ли не вся так живёт.

О добре и зле

У этих людей действительно нет возможности ни получить хорошее , ни найти работу. Единственная их потребность — спасти свою жизнь, а уже потом — выжить и добыть еду. И всё. Скорее всего, они даже не задумываются о существовании другого мира, хотя у них точно есть некая осмысленность и понимание того, что такое хорошо, а что — плохо, что правильно, а что — нет. Например, когда я пришёл на свалку во второй раз, чтобы подарить детям подарки на Новый год, они повели меня к себе в деревню. Там нужно было пройти сначала по «дороге», где среди гор мусора расчищена тропинка, а потом — по «бездорожью», где ничего, кроме мусора, нет. И ребёнок лет четырёх побежал вперёд, нашёл листы пенопласта и стал бросать их сверху на мусор, будто это ступеньки, чтобы я поднялся по ним, не наступая на отбросы. То есть, на каком-то интуитивном уровне он понимает: всё, что вокруг — неправильно.

Об ощущении счастья

Мне не показалось, что эти люди несчастны. В Азии вообще много нищеты, но ты смотришь вокруг и не складывается ощущения, что местные разочарованы жизнью. Это у нас на улицах все хмуры и угрюмы, а там — приветливы и улыбаются.

Подготовила: Юлия Исаева

Делаю неуверенный шаг и ступаю своими красными лакированными каблуками по остывшей и промокшей за ночь земле. Проваливаюсь. Глубже - груды пластмассы, перемешенной с бумагой, окурками, отходами и зимними шапками. Ступаю аккуратно. Даже с опаской. Незваным гостям мало кто радуется… Пытаемся прошмыгнуть мимо проезжающих в разные стороны КамАЗов. Рычащих, как голодные псы. У мусорных баков никого, только синий дымок курится из-за них. Проходим чуть глубже, в «сердце» свалки… Оказывается, жизнь бьется и здесь, не менее активно, чем в центре мегаполиса. Бьется, как может, из последних сил.

Ольга здесь уже во второй раз, поэтому с экипировкой она не прогадала, и в гости с пустыми руками решила не идти. Сует мне пачку сигарет. «Я не курю», - слегка раздраженным от дискомфорта голосом отрыкиваюсь я. «А это и не тебе. Для установления контакта. Не водку же им везти!». Ещё раз восхищаюсь Олиной предусмотрительностью. В состоянии восхищения меня подлавливает мужчина. Пакли седоватых волос торчат из-под синенькой кепки, джинсовый жакетик едва накинут на узенькие плечики, даже чересчур узенькие для мужчины. В глазах - неоправданное добродушие, которое так легко спутать с гостеприимством. Мой взгляд невольно падает на дрожащие от прохладного ветра руки. Грязные. В противных ожогах и царапинах. Желтоватые ногти впиваются в кончики пальцев. По форме рук понимаю, что передо мной женщина. Поднимаю глаза, и действительно меня встречает поистине женский взгляд, слегка кокетливый и смущенный, совсем не сочетающийся с окружающей обстановкой. Секунда замешательства…

Да, прохладно сегодня. Закончилось лето, - эти две выжитые мною самой из себя фразы были неожиданно встречены теплой улыбкой.

Я Люська. А эта, с тобой которая, уже во второй раз к нам приезжает. И все фотографирует. В прошлый раз нас с Олежеком чикала. А мы бухие были. Вот там у нас, наверное, рожи…

Да мы же договорились, если вы против, мы нигде их не напечатаем, - Ольга достает из рюкзака термос с горячим чаем. Аромат слегка перебивает запах на полигоне. - Вот вам бутерброды, печенье привезли. Угощайтесь. И самое вкусное - конфетки.

Ещё две женщины присоединяются к нашему фуршету. Олежек с Люськой поначалу робко, затем смелее стали набивать карманы бутербродами и печеньем. Сразу ничего не едят, запасаются.

Эй, ты, молодая! - задиристо подкалывает Люська розовощекую и на вид действительно молодую женщину - Хватит жрать! Ребенку бы лучше отвезла!
- Да, я ему уже набрала. Вон - целый мешок там всяких постряпушек.

Любе 29 лет. Но выглядит она гораздо моложе. Люська, пожав плечами, отметила: «Конечно, непьющая она! Вот и выглядит неплохо». Люба приезжает на бердский полигон через день. Для нее это единственный вариант работы. Гибкий график. Удобно. Сама она из Черепаново. Там, как она говорит, деньги не заработать. Дома - муж, ежедневно «пашущий» на стройке, и сынишка девяти лет, Данил.

Хотела его сегодня с собой взять. Он ведь шустрый. Чуть камазик подъезжает, тут же под него шмыгает. Помогает он хорошо. В одиночку пару баулов пластмассы может собрать. Вот только однажды, чуть грудой мусора его не завалило, так что сейчас страшно. Он у нас единственная надежда. В школе - хорошист, - не упуская возможности похвастаться, Люба с горделивой улыбкой откусывает очередной кусок хлеба с колбасой.

Оль, закурить не найдется? - прерывая разговор, обращается к увлеченному фотографу уже избалованная нашим вниманием хозяйка.

Оля, не отрываясь от процесса, подает Люське целую пачку импортных сигарет. Глаза Олежека моментально выдают его детский восторг. И на правах главы семьи он достает себе сигарету первым.

Эй, ты! Засунь свой фотоаппарат куда подальше! Не надо нас фотографировать. А вы, голубки, вам вообще веселье сегодня вечером устроим!- молодая стройная блондинка шныряет вокруг своего баула и надрывающимся голосом пытается защитить себя от незваных гостей.

Оля уверенно закрывает объектив и осторожно пробирается между картонных особняков, боясь ненарочно наступить на чье-нибудь имущество и без приглашения ворваться в чужой дом. Девушка продолжает бунтовать. Постепенно её крик перерастает в истерический визг, но как только вдалеке Олина фигура поравнялась с силуэтом молоденькой бунтарки, визг утихает, а полигон заполняется только разговорами рыкающих КамАЗов и голодных птиц.

Мне стало немного тревожно. Но как только я заметила, что Олин объектив снова уверенно настроен на пейзажи свалки, догадалась, что конфликт улажен.

А сколько вы зарабатываете? - набравшись смелости для самого щепетильного вопроса, посмотрела я на своих новых знакомых.

Ну, по-разному. Смотря как работать и сколько пить. Вот мы с Олежеком в день рублей по 150 имеем. На пузырь хватает. Мы оседлые, живем здесь, поэтому ездить некуда не надо, время не тратим и работаем с раннего утра. За баул пластмассы 50 рэ, за кг металла рублик. Вот так вот, - заметив «хозяйку» свалки, Петровну, которая и рассчитывает трудяг, добавила - У нас тут все хорошие. Денежку всегда во время дают, и Петровна - золотой человек. Никто ни с кем не ругается. Новичков всегда добродушно принимаем.

Ох, скоро я свое отчество забуду. Вроде папка у меня не Петр. Да ну вас! Скоро, кстати «мастер» приедет. Вы с ним можете поговорить.

Надеюсь, дождемся - отвечаю я, в очередной раз оценивая масштабы этого замка… Замка объедков.

В то время как гостеприимные поселенцы предложили нам погреться у огня, Олежка с Люсей решили уединиться, усевшись на бревнышке под одним зонтиком. Дождик действительно накрапывал. «Да на свалке и небесные капли кажутся какими-то по особенному противными, холодными и грязными» - циничная мысль пролетела в голове избалованной девочки, но я тут же почувствовала себя изменницей… Ведь сейчас мы все вместе (нас тут уже восемь!)стоим у одного костра и греем свои руки от одного пламени, говорим о Путине и Медведеве, о войне в Осетии, о пенсии, об урожае и сладких ранетках… Мы говорим о стране, которая для нас всех восьмерых является родной… Но никто здесь не рассказывает о себе. Так в общих словах. Истории похожи. Неблагодарные дети, инвалидность, водка… И почему они все оказались здесь. А ведь кто-то из них имеет и крышу под головой, а все равно здесь… Смятение и тревога, агрессия и радушие, надежда и смирение - все это без особых стараний можно прочитать в их глазах, даже мне хватило одной встречи, чтобы почувствовать себя ничтожной, ненужной и бессильной, не способной помочь или что-то изменить…

Это их выбор… - три слова, которые сказала мне моя мама, дослушав до конца мой отчет о проведенном дне, выключив кофеварку и достав из микроволновки мой ужин…

Мам, а они нас ещё огурцами солеными хотели угостить, и зонтик подарить… - встретив вместо умиления натянутую улыбку, я осознала, что для меня эти три часа на свалке стали всего лишь поучительным приключением, а для них - это вся жизнь. Их выбор.